Ящик водки

И вот наступил в таком застолье 2001-й. А младшая дочь, ей тогда три года было, спрашивает: «Ну когда же мы будем Новый год встречать?» Так все уже, вот она, встреча! Она: а где же Дед Мороз? Где Снегурочка? Где бумажные пакеты с конфетами и шоколадками? Где елка на деревянной крестовине? Устами младенца глаголила истина, причем совершенно безжалостно. У меня самого было ровно то же чувство: обманули, нету ничего… Настроения не было совершенно. При отсутствии отдельных деталей, при несоблюдении некоторых процедур выходит так, что жизнь просто остановилась и ты из нее выпал. Когда ты сидишь за столом с французами, ешь с ними и пьешь, разговаривая на ломаном французском, – то чувствуешь, что на самом деле ничего нет. Что ты вещаешь для пустого зала. Эффект присутствия, иллюзия правды абсолютная, они все очень милые, улыбаются – но ничего нет! Пустота! Ну посидели, поели, сходили в музей, прошлись по улицам, там в кабак – и все. Похоже на то, что эмиграция, по крайней мере на стадии примерки, – это в какой-то мере смерть, это, мне кажется, очень похоже на окончание земной жизни. И, значит, в январе 2001 года я вернулся в Москву. Сижу, рассматриваю номер, который выпустил перед отъездом… А там обложка такая: сидит некая телеведущая, голая, в ванне, которая почти до краев налита шампанским. Причем это настоящее шампанское, спонсор нашелся, который эту картинку оплатил. А шампанское, если его налить в ванну толстым слоем, оно знаешь какой имеет цвет? Красноватый. И когда видишь даму в такой жидкости, то хрен знает какие мысли в голову приходят. Про критические дни – это мысли еще самые невинные. Я велел на компьютере это шампанское поджелтить. А подкрасили – и сразу как будто нассано. И мы так долго искали какую-то фишку, чтобы было и не нассано, и не кровища, а так, более-менее.

– Ей не холодно там было сидеть, в этой ванне?

– Холодно, само собой. А что делать? Это ж искусство! И вот, значит, Вова звонит и спрашивает: а что там у нас с журналом? Так ведь все уже! Нет, говорит, я погорячился, давай дальше делать. Смотри же, говорю… Ну и стали дальше делать… Что еще сказать про начало года? В те каникулы, в Париже, в ненастоящий Новый год, под теплым серым небом я начал писать дамский роман, который с Божьей помощью издам в этом году – ну или в начале следующего.

– Не закончил?