Читаем Ящик водки полностью

Ящик водки

Альфред Кох , Альфред Рейнгольдович Кох , Игорь Николаевич Свинаренко

– Алик! Вот скажи мне… Ты так страстно говоришь про многоженство, что я задался вопросом: ты сам-то его практиковал?

– Нет. Нет-нет.

– А вот у меня…

– Опять же в моем смысле – жена, это только когда дети от нее есть.

– Ну да. А у меня был дружок, который уже в 82-м имел место быть. Так у него дети от трех жен. Это если не считать первую жену, потому что там уже дети большие. И вот однажды какая-то очередная его подружка вдруг залетает. То есть, по твоей терминологии, становится ну пусть еще не женой, но, типа, невестой. И он говорит: стоп! Вот у меня есть жена, от нее дети. И вот еще девушка забеременела. Рожать она не так чтоб хочет, но он-то как глубоко православный человек – даже сторожем в храме служил…

– Сторожем – это наш уровень!

– Ну… И вот он как человек православный… Никаких, значит, абортов.

– Это правильно.

– Это еще не все. Он еще решил: жить не по лжи.

– Опа. Это еще что такое?

– Ну, типа, если я поимел девушку…

– То я должен сообщить всем другим девушкам…

– Включая жену…

– Ой, какая глупость.

– Подожди, это еще не все, это только начало.

– Это где, в каком Писании написано, что надо жене сообщать? Он же грешен не перед женой, а перед Господом! А он и так все видит, ему не надо докладывать…

– Но отец должен воспитывать своих детей?

– Должен.

– Семья должна жить вся вместе?

– Да.

– Таким образом, решил он, пускай новая девушка рожает, а жить мы все будем вместе.

– У-ху-ху! Хэ-хэ!

– Я не вижу тут оснований для смеха. Что ты тут услышал смешного?

– Я радуюсь чужому горю. Ха-ха.

– Не зря про тебя писала какая-то газета, я сам читал, что ты смеялся неприятным смехом, когда у тебя товарища в Питере арестовали, то ли Финько, то ли Финштейна.

– Фишков это был, Фишков.

– Его арестовали, а ты смеялся.

– Да ну, чушь это. Он мой близкий товарищ. Я переживал. Слава Богу, его потом выпустили.

– …так вот, он убедил жену, что надо не по лжи. И все вместе они уезжают в Сибирь жить.

– Сколько народу?

– Одна с двумя детьми, а другая – с одним. И он сам.

– А как он пользовал их?

– Я откуда знаю?

– Ну он же тебе описывал? В каком порядке… Или они втроем барахтались…

– У тебя одно на уме! А его другое волновало. Мы с ним обсуждали чисто богословскую сторону вопроса. Он думал: может, ислам принять?

– Так у него другого выхода не было.

– Но он говорил, не может, потому что любит Христа.