Ясновидение и никакого мошенничества

Эйд изобразил грудь блондинки на себе, за что получил еще один удар по плечу.

– Если продолжишь, то завалишь наше дело, – серьезно сообщила я.

Он мгновенно посерьезнел и произнес:

– Кажется, мы зря все это затеяли.

Бровь вопросительно выгнулась. Парень поднялся на ноги и прошелся вокруг дивана. Он остановился напротив:

– Там был детектив. Эти Риччи непонятно чем занимаются. Откуда у них деньги? Фактически, эти люди про себя ничего не рассказывали. И еще эта история с отравлением. Жена отравила мужа. А ее брат случайно оказавшийся детективом расследует это дело.

Я сощурилась:

– К сути, пожалуйста.

– Этот Коллинз получается наследник, – подытожил Эйд.

– Какая нам разница? – уныло протянула я, отклонившись на спинку.

Не хотелось собирать деньги со скорбящей родни, но они были самыми доходными. Отказываться от плана заработать побольше, желания не возникало.

– А если убийца еще в здании? А мы тут со своими разговорами про духов? – Блондин присел у дивана, взяв мои руки в свои. – Эл, мы можем уехать, пока не ввязались во что-то слишком серьезное.

Я выдернула руки и помотала отрицательно головой. Парень тяжело вздохнул и поднялся. Он нервно поправил светлые волосы.

– У нас нет денег попробовать все на новом месте, где не происходило убийств, – сообщила я то, что Эйд и так знал.

– Подкопим на обычных заказах, – парировал он, – нам некуда спешить.

Я была не согласна:

– Если один из нас заболеет, или произойдет любая другая непредвиденная ситуация, то мы окажемся в трейлерном парке. И Миле уже двенадцать.

– И что? – Эйд уставился прямо на меня. – Ты сама еще ребенок и не должна жертвовать своей жизнью, чтобы спасти младшую сестру.

– Предлагаешь бросить ее в приемной семье, только потому что я неудачница, ничего не добившаяся и не скопившая денег к совершеннолетию?

– Предлагаю не прыгать выше головы и не брать ответственности больше, чем ты можешь вынести, – пока он вновь не заговорил, я уже знала, что Эйд собирается озвучить, – не поступай как Нана.

От имени старшей сестры меня обдало жаром. Я подскочила.

– Не говори про нее, она не заслуживает! – сорвалось злобно с губ.

Ноги понесли к розовой комнате.

– Чтобы забрать Милу ты должна не только денег заработать, но и быть к этому морально готовой!

Фраза потухла за закрывшейся дверью. Тихий стук заставил вздрогнуть. Я задрала ручку вверх, не позволяя Эйду зайти в детскую.

– Послушай, – мягко начал он, – Нана забрала тебя, когда сама была еще ребенком. И посмотри, где мы.

– В хорошей квартире на тридцатом этаже, – прошипела я в черное лакированное дерево, защищающее меня от пронзительного взгляда.

– И ты бы хотела тут быть? Притворяться парой непонятно с кем, выведывая из соседей информацию, вместо того, чтобы вырасти в приличной семье. Отучиться, пойти на нормальную работу.

Пока он говорил сердце сжималось. Я открыла дверь так резко, что Эйд почти упал внутрь комнаты. Он ухватился за откос, едва устояв на ногах.

– Ты не виноват в том, что я здесь, – сообщила ему серьезно.

Эйд поморщился и отвел глаза:

– Виноват, что не отговорил Нану брать тебя с собой.

– Ее уже пол гола как с нами нет. А я еще тут. Видимо, дело не ней, а в том, что я ничего, кроме как разводить людей, не умею.

– И в этом то же виноваты мы с твоей сестрой. – Блондин склонил голову на бок.

– Ты скучаешь по Нане? – вопрос вырвался без разрешения.

Эйд сделал шаг назад и ободряюще улыбнулся:

– Нет, ты же знаешь. Все нормально.

Он редко врал мне так открыто. Парень пятился, а упершись в стену махнул рукой и прошептал:

– Спокойной, бусинка.

Блондин скрылся за массивной дверью главной спальни. «Конечно, скучает» пролетело укоризненно в голове, я ругала себя за упоминание старшей сестры. С мыслью, что разбередила Эйду еще не зажившую рану, я закрылась в детской.

Матрас показался непривычно жестким. Будильник выставлен на шесть утра. Я посмотрела на экран. От Лучка сообщений не было. Обреченно вздыхая, я улеглась нормально. Перед сном, на всякий случай, еще раз проверила переписку с другом. Ничего нового. Ужасно хотелось поделиться произошедшим за день.

Только мысль о Лучке перебивала подступающую истерику. «Просто не думать о сестрах!» решила я, вытирая щеку. «Да, да. Буду думать о работящем друге по переписке, которого никогда не видела» эта мысль подняла волну раздражения. Но быть злой, мне нравилось больше, чем расстроенной.

Я помнила, как закрыла глаза, но понятия не имела, почему держу телефон. Грудь приподнялась в тяжелом вздохе. Экран лег на голый мужской торс. В комнате стало темно. Я перелегла на спину, а потом свет от экрана ослепил. Спустя секунду длинные пальцы приближали фотку моих ног. На бледном запястье висела розовая фенечка,.