Ясновидец: История удивительной любви

Несколько ночей он проводит на Манхэттене. В дневнике записано, что в городе повсюду ощущается «дух свободы». Прямо в гавани он получает бумаги, удостоверяющие личность и одновременно меняет фамилию на звучащую более в англо-саксонском духе: Бэйрфут…

В середине июня 1838 года он приезжает на остров Марта Винъярд. Нам это известно из его собственных записок и данных переписи в Тисбери Каунти, где он занесен в списки под именем Д. Э. Бэйрфут. Что обозначает буква «Д», непонятно. Может быть, deaf — глухой? Он рассказывал моему отцу, какое счастье испытал, впервые попав в окружение глухих. Никто, похоже, не реагировал на его уродство. Обычно он носил маску, но теперь она прикрывала только нижнюю часть лица. В Париже ему сказали, что у него необыкновенно красивые глаза.

Вдохновленный успехами в Институте глухонемых, он мгновенно выучил местный язык жестов, и почти так же быстро — письменный английский.

Священник в приходе Чилмарк, Роберт-сон, нашел ему работу секретаря. Он переводил документы и религиозные тексты с немецкого: в том же году на остров прибыли шестьдесят человек глухих из Австрии. Иногда он замещал кантора в церкви, и никто не удивлялся ни тому, каким образом он, будучи совершенно глухим, выучился играть на органе, ни тому, что играет он на нем пальцами ног.

В конце тридцатых годов он разработал собственный язык — для ног. Это была несколько упрощенная версия французского языка для рук, того, что в форме диалекта использовался на острове. Очень быстро окружение стало его понимать, а потом этот своеобразный язык получил распространение и среди других людей с похожими недостатками. Я с раннего детства помню, как он, желая что-то сказать, писал мелом на маленькой грифельной доске — он всегда носил ее с собой. Если ему надо было что-то добавить, спросить или ответить, он быстро стирал написанное специальной губочкой и писал заново. Я помню, как поражала меня скорость, с какой он работал ногами, он владел пальцами ног не хуже, чем нормальный человек пальцами рук…

Окружающих очень волновал вопрос о его доходах. По-видимому, каким-то образом он вывез из Европы довольно значительную сумму денег. Он жил в достатке, лучше, чем большинство на острове, но разговоров о своем экономическом положении избегал. Отец считал, что деньги ему подарили, скорее всего, известный финансист фон Бюлов, с кем его объединила утрата любимой женщины, или, может быть, это были деньги, которые они вместе с Генриеттой копили на поездку в Америку. Не исключена и другая версия — он, с помощью своих способностей, просто выманил деньги у кого-то, нажившего их, по его мнению, неправедным путем.

В 1841 году он построил дом в Чилмарке, недалеко от усадьбы священника. Дом этот стоит и поныне — белое двухэтажное строение из дерева, свидетельствующее о достатке владельца. Он обратился к местной строительной фирме, где все рабочие были глухими.

Тогда же он встретил женщину, Соню Перейра. Они стали жить вместе, не венчаясь. Меньше чем через год у нее родилась дочь, Шарлотта, названная в честь дочери Эркюля и Генриетты Фогель — в то время он не имел с ней никаких контактов и не знал, где она — где-то в Европе. Пройдут еще долгие годы, когда в начале девяностых он, разговорившись с эмигрантом из Швеции, куда она к тому времени переехала, случайно нападет на ее след.

С Соней у него родились еще две девочки, но обе умерли в младенчестве. К этому времени, к концу сороковых годов, у него была в Америке широкая известность — в кругах, связанных с использованием языка жестов.

Он сотрудничал в качестве редактора при издании первой американской грамматики для глухих, параллельно с этим получил звание магистра в английском языке в Бостонском университете. В 1847 году в издательстве «Дж. Купер» вышла его книга «История глухонемых», иллюстрированный фолиант на триста страниц. Книга написана в хронологическом порядке, начиная с иероглифического письма и «Кратилоса» Платона, где впервые в литературе упоминается язык жестов. Он рассказывает о знаменитых глухих, от Квинтуса Педиуса, названного Плинием, до испанского придворного художника Эль Мудо, «иберийского Тициана», считавшегося, как и Лопе де Вега, самым образованным человеком при дворе Филипа II в Мадриде.

Эпиграф к книге взят из девятнадцатой главы Третьей книги Моисея: «Не злословь глухого и пред слепым не клади ничего, чтобы преткнуться ему». Книга пронизана христианским гуманизмом и мыслью о «равной ценности каждого человека», как об этом написано в Декларации США.

Блаженный Августин, презиравший глухих и утверждавший, что «врата спасения — уши», подвергается уничтожающей критике в целой главе. Досталось и немецкому профессору-оралисту Самуэлю Хайнике, вечному оппоненту аббата л'Эпе, основателю школы глухих в Париже и оставшегося для Эркюля Бэйрфута великим примером.