Ясновидящая

Она скажет ему, что совсем замучилась сегодня и слишком устала даже для того, чтобы есть. И это истинная правда. Он поймет и оставит ее в покое.

Открыв дверь, она увидела Кейда с кастрюлей в руках. Она вспомнила, что соседи обычно приносят еду на поминки. Ну что ж, она ходячий мертвец, так что кастрюля кстати.

– Это прислала Лайла. – Он вошел и подал кастрюлю. – Она сказала, что те, кто так тяжко трудится весь день, не должны, придя домой, еще и готовить. Она велела поставить это в морозильник. Так что, когда ты опять придешь с работы, тебе достаточно разогреть, а сама тем временем можешь задрать ноги на стол и расслабиться. И сегодня, – добавил он, пытливо вглядываясь в ее лицо, – как раз такой случай.

– Ты прав, я только сейчас поняла, что трудилась сегодня как заводная. А сейчас завод кончился, и я без сил.

– Ты плакала?

– Это запоздалая реакция на усталость.

Она понесла кастрюлю в кухню, чтобы убрать в холодильник.

– Мне очень жаль, но сегодня… Это была прекрасная идея, отпраздновать открытие магазина. Может, через пару дней мы сможем… – Она повернулась, едва не наткнулась на Кейда и подалась назад.

Ее потрясло желание. Оно пронзило ее, словно молния.

– Да, тебе сегодня трудно пришлось.

Тори прислонилась к столу, но он прижался к ней и оперся ладонями о столешницу. Она почувствовала себя пойманной.

– Столько людей вокруг и воспоминания, которые они с собой принесли.

– Да. – Она пошевелилась, но положение было безвыходное, и кровь жарко побежала по жилам. – Да, воспоминания сыпались, как камешки из рогатки.

И они в конце концов попали в нее.

– Болезненные воспоминания.

– Да нет. – «Ради бога, не трогай меня», – взмолилась она про себя. Но Кейд уже взял ее за плечи, погладил по рукам, и в ее теле забилась каждая жилка.

Она произнесла его имя почти умоляюще. Его ладони вызывали приятную, восхитительную дрожь.

– А мне ты понравилась сегодня. Такая собранная, деловая, подтянутая. Внешне – спокойствие и холодность. Но мне всегда было интересно узнать, а что скрывается под ними.

– Я нервничала.

– Незаметно было. Не то, что сейчас.

Он снял ленточку с ее волос, и Тори прерывисто вздохнула. Он пристально посмотрел ей в глаза и заметил, как потемнели у нее зрачки, когда он стал расплетать ее косичку.

– Почему ты меня не останавливаешь?

– Я… – Отчего это у нее ослабли колени? О, она забыла, что можно испытывать такое прекрасное ощущение. Сдаться можно не только потому, что нет сил к сопротивлению. – Я как раз об этом думаю.

Он весело улыбнулся:

– А ты продолжай, продолжай думать. Я этим воспользуюсь.

Он расстегнул первую пуговицу ее блузки, потом вторую. Он прикасался к ней так, как давно никто не прикасался. Очень давно.

– Я отвыкла от этого.

– Думать?

– Нет, – и она нервно рассмеялась. – Думать я как раз умею.

– Тогда подумай сейчас вот об этом. – И Кейд легонько потянул блузку, чтобы вытащить ее из слаксов. – Я хочу прикасаться к тебе. Вот так.

И он провел ладонями по ее талии. Сердце у нее покатилось вниз, когда он расстегнул крючок на слаксах.

– Нет, не закрывай глаза. Раз ты отвыкла, я дам тебе возможность снова попрактиковаться. И я хочу, чтобы ты все время на меня смотрела.

– Я и хочу на тебя смотреть.

Он расстегнул «молнию» на слаксах, и она напряглась. Как долго ее не хотел мужчина. Как давно она сама не хотела. Она попыталась взять себя в руки, не поддаваться желанию, но тело жаждало прикосновения его рук.

Слаксы упали к ее ногам, и она переступила через них. Она хотела что-то возразить, но он закрыл ее рот поцелуем. Нежным и добрым, бережным. И в то же время в нем чувствовались безрассудство и одержимость. Его руки обняли ее, заскользили по спине и вниз и стали увлекать ее, словно в вальсе, к двери.

– Кейд…

Она уже принадлежала ему, и ее слабый голос остановить его не мог. У двери в спальню Кейд поднял ее на руки.

Золотые лучи заходящего солнца затопили спальню. Он положил Тори на кровать, лег рядом и сплел свои пальцы с ее. И, зорко наблюдая за выражением ее лица, он приник к ее губам. Постепенно, не сразу, она поддалась его поцелуям, губы стали мягкими, манящими, раскрылись. Сердце то успокаивалось, то снова начинало бешено стучать. И когда она отдалась ему, он изменил тактику и перешел к яростной атаке. Этого она не ожидала, и его ярость поразила ее плоть, как нож, ударила по нервам. Она подавила стон. Ее тело сотрясла дрожь. А он и хотел потрясти ее всю, чтобы она не ощущала ничего, кроме наслаждения. Пусть думает только о нем, о Кейде. Уж он об этом позаботится.