Ясновидящая, или Эта ужасная «улица»

— Новоселы, значит. — Участковый уполномоченный Иван Спиридонович помолчал, разглядывая ребят. Четверо из них не производили впечатления таких уж отпетых, но вот пятый, с его въерошенными волосами, с кулоном на голой груди, да еще с бутылкой в руке, Ивана Спиридоновича насторожил. Однако он не подал вида, что обратил особое внимание на Лешу. Он спокойно сказал: — Ну, что ж, пойдемте!

— Куда? — спросил Миша.

— Да пока не в милицию. На первый раз к вам домой пойдем…

— А у меня родители все на работе, — сказал Миша.

— Неважно, с управдомом вас познакомлю, а он уж родителей поставит в известность.

Прежде чем выйти из закоулка, Леша хотел поставить бутылку на землю, но участковый остановил его.

— Возьми, возьми ее с собой! Как-никак вещественное доказательство, будет что предъявить.

И все пустились в обратный путь. Впереди шли пятеро, за ними — стройный высокий участковый и далеко позади — Матильда со своими спутниками.

Каждый из собутыльников старался идти с таким равнодушным видом, словно подобные прогулки он совершал еженедельно, и каждый думал о предстоящем разговоре с близкими, после того как те узнают о сегодняшних событиях.

Одна только Оля быстро придумала, что она скажет своим родителям, а потом ее стали занимать другие мысли. Ведь Матильда не соврала, сказав, что Красилины привыкли пьянствовать у себя в Сибири с какими-то бичами. Ведь это именно они купили вина, да еще притащили с собой дядю Колю. Так, может быть, история Тараскина с его роковой любовью к Тамаре тоже чистая правда? Оля покосилась на красивый профиль Тараскина, потом на бело-розовую, с приплюснутым носом физиономию Огурцова… А ведь похоже, что этот Мишка просто завидует Тараскину с его удивительной судьбой, а может, его еще и ревность гложет, вот он и утверждает, что Матильда врет.

Участковый шагал не торопясь, и Оля до прихода во двор успела подумать еще о многом. Она снова покосилась на Лешу. Обычно мальчишки так или иначе обращали на нее свое внимание. Одни поглядывали на нее исподтишка, кто просто с любопытством, а кто и с затаенным восхищением, другие пялили глаза открыто, а этот Тараскин за все время их знакомства взглянул на нее всего лишь разочка два, да и то как на неодушевленный предмет какой-то.

Чем это можно объяснить? Скорей всего, тем, что Тараскин все еще думает о своей Тамаре, что его до сих пор мучают три чувства: любовь, ревность и раскаяние.

Оля ощутила легкую неприязнь к этой неизвестной Тамаре. Так ли уж достойна эта девчонка столь серьезного к себе отношения? Вот Тараскин идет рядом с ней, с Олей Закатовой, не обращая на нее никакого внимания, и не знает, что она не раз заставляла говорить о себе всю школу, не подозревает, какая она яркая, необыкновенная натура. Если он это поймет, он, быть может, забудет про свою Тамару, в его душе воцарится покой и он перестанет быть неврастеником, готовым броситься с кулаками на первого встречного. Но как доказать Тараскину эту свою необыкновенность, как заставить его посмотреть на нее внимательней? Вот бы сейчас, на его глазах, совершить что-нибудь такое, на что ни один из всей этой компании наверняка не способен!

Олин взгляд упал на бутылку в руке Тараскина. После того как горлышко этой бутылки побывало во рту у Нюры, потом у Леши, чувство брезгливости у Оли хотя и сохранилось, но оно уже перестало быть таким непреодолимым, как раньше. Теперь у Оли, пожалуй, хватило бы духа взять это горлышко в рот. А что, если выхватить у Лешки эту бутылку и прямо на глазах у милиционера, на глазах у всего двора сделать из нее глоток-другой? Нет, это действительно мысль! Наверняка это произведет на Тараскина впечатление!

Хотя Оле и нравилось производить впечатление, она всегда старалась все делать так, чтобы это не привело к тяжелым для нее неприятностям. Вот и теперь она стала прикидывать, к чему ее выходка может привести. Как объяснить родителям сегодняшнее свое поведение, она уже знала, как, впрочем, знала, что ей все равно попадет. А как будет реагировать Иван Спиридонович? Может быть, отведет ее в милицию, может быть, ее поставят там на учет, и это лишь возвысит ее в глазах Тараскина и остальных. Но ведь не отправят же ее куда-нибудь в колонию и даже из школы не исключат… Ну, а что касается нагоняя от родителей, тут уж, как говорится, семь бед — один ответ.

Оля все еще колебалась, но чем ближе вся процессия подходила к дому номер восемнадцать, тем больше в ней росла уверенность, что она задумала дело стоящее.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Участковый с ребятами появился во дворе дома восемнадцать с одной его стороны, а с противоположной стороны туда вошли две Лешиных бабушки: сестра Антонины Егоровны Татьяна Егоровна и мать Лешиного отца Евдокия Самсоновна. Антонина Егоровна сообщила каждой из них по телефону о том, что за публика будет окружать их внука, поведала об ужасах, увиденных ею сегодня во дворе, и каждая из бабушек пообещала немедленно приехать. Тут же обе созвонились между собой и уговорились встретиться в метро, чтобы по дороге обсудить положение.