Ясный берег

четыре года мне быть с вами.

Вот кому она действительно нужна — молодая или

старая, красивая или некрасивая, лишь бы хорошая!—

своим ребятишкам. Для них она первый человек после

матери и отца: учительница, наставница, как ее

называют старые люди.

Долго ребятам расти. Десятки учителей будут их

учить. Многие, может быть, станут большими людьми —

не ты ли, Саша, не ты ли, Вадик? — разъедутся, с

улыбкой будут вспоминать свое детство. «Какая я была

смешная»,—скажет Фима. Она, Марьяна, будет

старушкой, а они вспомнят молоденькую Марьяну Федоровну,

с которой читали букварь и сажали цветы.

...«А Иннокентий Владимирович перестал наконец-то

ходить. Митя что-нибудь ему оказал... Странный Митя,

прилетел тогда, как сумасшедший... Это просто

дружеское расположение: от кого-то что-то услышал Митя,

зашел дать совет. По старому знакомству. А какие мы

знакомые? Столько лет врозь, ничего друг о друге

толком не знаем — а он все-таки пришел дать совет, а я

хочу, чтобы он пришел еще...

Приди, Митя, еще».

Алчен человек. Удивительно, сколько всякой всячины

надо ему для счастья.

Иннокентий Владимирович готовится расстаться с

«Ясным берегом».

После того разговора с Коростелевым он пришел

домой в расстроенных чувствах. Сначала среди чувств

преобладало здоровое возмущение. Он строил планы

борьбы и мести. Завтра же он подаст в партбюро

заявление: «Прошу воздействовать на директора,

допустившего неслыханную выходку» — даже «безобразную вы-

ходку» — даже «хулиганскую выходку». Каково-то

будет Коростелеву объясняться, ведь года нет, как он

получил партийное взыскание, а теперь новое дело —

травля беспартийного специалиста.

И завтра же он, Иконни-ков, пойдет к Марьяне и

потребует, чтобы ноги Коростелева не было в доме.

Писать ли Данилову? Пусть знает, ка<к тут сложились

взаимоотношения. Нет, лучше вот ка<к сделать: написать

письмо старшему зоотехнику треста, совершенно частнсе

письмо, в тоне грустном и лирическом,—что устал сверх

меры, многолетняя напряженная работа сказывается на

здоровье, что-то с сердцем, что-то с нервами, а тут еще,

между нами, со стороны директора непристойные и ди-

ки-е выпады... Старший зоотехник треста пойдет с этим

письмом к Данилову, так будет гораздо лучше: и цель

достигнута, и вроде как не жаловался, только вскользь

упомянул в частном письме.

А вдруг Коростелев возьмет и от всего отопрется?

Свидетелей нет, вполне можно отпереться.

С работы Коростелева все равно не снимут, успел себя

зарекомендовать, несмотря на историю с Аспазией.

Будут их мирить, предложат сработаться.

«Жизни не будет,— подумал Иконников,— он

обозлится и начнет меня всячески топить .и подводить под

монастырь, что называется, и в конце концов

подведет».

«При таких отношениях работать невозможно,—думал

он в середине лочи.— Не разумнее ли, не поднимая

шума, воспользоваться тем предложением Петра Иваныча

и Ивана Петровича и попытаться перейти в облзо?»

Эта перспектива показалась Едруг ему очень

привлекательной: наказать совхоз своим уходом, ускользнуть

от мстительных интриг Коростелева, а попутно —

развязаться с брачными делами.

«Уеду за двести километров и сразу отрезвлюсь.

Зачем мне жениться? Ну, зачем? Еще предложения не сде-

лал, а уже скандалы и неприятности; что же дальше

будет?»

И вместо заявлений и жалоб Иконников сел писать

письмо своему знакомому в облзо — письмо, с которого

началась обширная ведомственная переписка об отпуске

выдающегося специалиста Иконникова из совхоза

«Ясный берег» и о переводе его в областной земельный

аппарат, где его опыт и способности могут быть

использованы в надлежащих масштабах.

— Правильная вещь,—сказал Коростелев Бекише-

ву.—Это он придумал гениально, честное слово! Я бы

на месте Данилова его не удерживал и минуты: в облзо

аппарат большой, должностей много, найдется нашему

кабинетчику штатное сидячее местечко — просиживай

стул в полное свое удовольствие. Будет статистиком,

и, кроме учета, с него ничего не спросится,— и от него

польза, и ему хорошо, так? А мы человека найдем, Бе-

кишев, не сомневайтесь, пусть не с таким стажем, да

помоторнее, подходящего,— живого человека, Бекишев,

найдем!

— Ну,— сказал Бекишев Нюше,— и что дальше?

Она притворилась, ,что не понимает:

— Вы про что именно, товарищ Бекишев?

Он смотрел на нее любопытными глазами и молчал.

Занятная девушка. Подняла тоненькие брови, лицо

невинное и серьезное, а ведь прекрасно знаег, что он имеет

в виду. Кокетка. Уверенности набралась... В работе

неутомима. Большое будущее у нее. Сколько раз он это

видел: живет-живет человек незаметно, будто

особенного от него и проку нет, и вдруг сверкнет и удивит.

Наши люди —они такие.

— Учиться вам надо, вот что,— сказал Бекишев.

— Учиться?—повторила Нюша.—Вы считаете?

— А вы сами разве не считаете? Мне комсорг

говорила — у вас целый план.

Они стояли во дворе. Подняв брови, задумчиво

улыбаясь, она водила по земле хворостинкой. Пусть

поманежится около нее парторг товарищ Бекишев. Пусть по-

уговаривает.

— Я думаю так,— сказал Бекишев.— Нет вам смысла

возвращаться в школу. В области есть краткосрочные

курсы по подготовке .в техникум. За лето пройдете курсы

и сразу в студенты. Через три года — зоотехник. Чем

плохо?