Ястреб

Парень был проворный, и весьма. Одним движением извлек длинный меч — Морганти, — а в другой руке у него блестел кинжал, и судя по движениям, он прекрасно знал, как ими пользоваться. Меч обрушился быстрой дугой слева, на уровне головы; я отступил и принял удар на Леди Телдру, выхватывая из-за спины боевой нож, но он был чертовски проворен и очень хорош, и сперва в мою правую руку что-то как бы тупо ударило, чуть пониже плеча, потом пришла боль, острая и резкая, а потом рука онемела и Леди Телдра осталась лежать на земле. А меня охватила паника. Ну, почти.

Он атаковал двумя клинками сразу; я отступил, потянулся за шпагой — но правая рука моя бессильно болталась. Он промахнулся, атаковал снова, обоими клинками с одного сектора, на сей раз сверху-справа. Я не знал, что позади. И оглянуться не мог. Лойош и Ротса были очень, очень далеко. Правая рука, а я правша, не действует. А у него меч Морганти и длинный боевой клинок. И самое главное, Леди Телдра валялась на земле, а я вынужден был отступать от нее все дальше. Парень, может, был и не лучшим убийцей из всех, с кем я встречался, но как боец — чертовски хорош.

Я начал волноваться.

Он ударил, я отступил назад-и-влево. Теперь оба клинка работали с разных направлений, и я с трудом ускользнул от кинжала. Правая рука была мокрой — что значило, во-первых, что нервы сохранили чувствительность, а во-вторых, что кровотечение продолжается. Я метнул в него нож, целясь в грудь. Попал, причем острием — недурно для броска левой снизу, однако клинок вошел недостаточно глубоко, чтобы нанести заметную рану, и тут же выпал. Это замедлило его продвижение на мгновение. Хорошие новости: при мне полно разнообразных метательных штуковин, причем размещенных так, чтобы задействовать их именно левой рукой, поскольку предполагалось, что в правой у меня более серьезный аргумент. Я послал в него три звездочки, одна оцарапала ему щеку, и он снова замешкался. Как там моя правая рука, могу ли я сделать ей хоть что-нибудь? Пока нет. Так что я продолжал отступать влево, надеясь кружным путем добраться до Леди Телдры; если я сумею ее поднять, она, я знал, исцелит меня.

Он, однако же, понял, что я собираюсь сделать — что было во всех смыслах огорчительно — и двинулся наперерез. Впервые я как следует его рассмотрел: узкое лицо, серые как смерть глаза, широкие плечи, а волосы подрезаны практически в «ежик». Оба мы молчали.

Я метнул в него сразу горсть дротиков — он не мог знать, что нанести на них отраву, как в былые времена, я так и не удосужился, — и извлек нож из сапога. И тем же движением скользнул ему навстречу, поставив на кон все, чтобы всадить клинок в его правую руку, надеясь, что неожиданность и непривычный угол позволят мне, срезав дистанцию, избежать лезвия этого проклятого меча.

И я попал! Нож вошел куда надо, однако что-то одновременно задело и мой правый бок; кажется, меня туда пырнули. И все же я хорошо, правильно угостил его руку с мечом, и Морганти медленно, как в колдовском ритуале, выпал из его разжавшейся ладони и полетел на землю. Столь же медленно я извлек свой нож из его плеча, а он — кинжал из моего бока.

Я подумал — насколько вообще в таких ситуациях можно думать, — что сейчас он либо попробует подобрать свой меч, либо, что более вероятно, просто еще раз пырнет меня кинжалом в левой руке. Удара кулаком в горло я не ожидал.

Я вогнал нож ему под подбородок, снизу вверх, а он одновременно с этим вколотил правый кулак мне в горло. Причем ударил правильно — в смысле, с его точки зрения, — и очень, очень сильно.

Я выиграл. Ура мне.

А теперь осталось срочно придумать, как вдохнуть немного воздуха.

Колени его подкосились, он начал оседать; кажется, только сейчас меч Морганти коснулся земли. Не знаю. Все мое внимание было сосредоточено на моем собственном горле; мозг вопил, что ему срочно необходим воздух, пожалуйста, прямо сейчас.

С размозженным горлом можно протянуть минуту. Может, две. И то — если ты в хорошей форме, а взмыленный и измотанный смертельной схваткой я уж точно в лучшей форме не был. И сколько мне осталось, пока все почернеет и я сдохну? Двадцать секунд, двадцать пять? Кажется, Лойош что-то сказал. Не знаю, времени на него у меня уж точно не оставалось.

Первая мысль была о Леди Телдре. Но перед глазами все плыло, я не знал, куда двигаться, а все остатки магического чутья, которые могли бы подсказать мне, где она, сейчас хором вопили о воздухе.

А правая рука моя все еще бездействовала.

Нет, серьезно. Это уже проблема.

В руке у меня был нож. Боевой нож, с хорошим лезвием. Отлично режет и полосует животы и лица. Он не предназначался для уколов и проникающих ударов, но острие все-таки имел — не верите, спросите у того парня, который только что его попробовал.

Если другого выхода нет, всегда можно перерезать себе глотку.