Ястреб и голубка

Сабби не жалела денег на еду, вино, на наем многочисленной временной прислуги. Она даже добилась, чтобы один из хокхерстовских кораблей был послан во Францию специально за ранними весенними цветами. Фрезии, ирисы, левкои наполняли весь дом упоительным ароматом. Сабби потратила два дня, чтобы превратить концы своих волос в клочковатые кудряшки — надо же было создать с их помощью видимость одного из новых париков королевы; в день маскарада, чтобы скрыть от посторонних глаз то надругательство, которое она сотворила над своими волосами, она спрятала их под элегантным кружевным чепцом и не снимала его все то время, пока усердно выполняла свои обязанности в дворцовой гардеробной.

Сабби помогла тетушке выложить на поверхность новый наряд королевы — наряд, в который та должна была облачиться перед самым выездом в Теоболдс, — и, со злобным блеском в глазах, наконец удалилась, на прощанье напомнив Кейт, что им еще предстоит сегодня вечером увидеться в Темз-Вью.

Шейна она попросила присутствовать на маскараде в облике Бога Морей королевы; поэтому он просто остановился на одном из своих изысканных придворных костюмов и занимался подбором подходящих перстней, когда из своей туалетной комнаты вышла Сабби.

Увидев ее, он разинул рот от удивления.

— Смерть Господня! Я подумал, что это королева! — ахнул он. — Милая, ты думаешь, это благоразумно — так ее высмеивать?

— Благоразумно? Когда это я что-нибудь делала благоразумно? — спросила она, смеясь и наслаждаясь произведенным впечатлением. — Я выгляжу в точности как она, когда надеваю маску, — заверила она, поднимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его.

— А что будем делать вот с этим? — спросил он, выразительно покосившись на ее прекрасную грудь.

— Вот с этим ничего не поделаешь. Я женщина, а не доска.

— Знаете, юная леди, вам бы следовало завтра поутру — и как можно раньше — вернуть на место венец и парик, пока их не хватилась хозяйка, — предостерег он ее.

— Да будет вам известно, сэр, что у меня на голове — мои собственные волосы; и венец тоже мой… оплачен неким благородным поклонником.

Он издал короткий вопль шутовского отчаяния от такого ее сумасбродства и наклонился, чтобы поцеловать соблазнительный холмик ее груди. Она хлопнула его веером и голосом Елизаветы — который она наловчилась в точности имитировать — сварливо произнесла:

— Нечего! Нечего! Не смейте пачкать драгоценнейшую особу королевы! Паскудство!

Эти музыканты должны были явиться сюда уже несколько часов тому назад! Шейн, как ты считаешь, Мэйсон не оплошает с устройством фейерверка? — спросила она, мгновенно перейдя на свою обычную речь.

— Перестань дурачиться. Маскарады устраиваются для того, чтобы встряхнуться, а не для того, чтобы рехнуться, — поддразнил он ее. — В подготовку этого приема вложено больше сил, чем в подготовку Кадисского рейда.

— Пфу! — фыркнула она и быстро покинула спальню.

После ее ухода он еще долго качал головой, не уставая ей удивляться. Она была самым нахальным созданием на земле, и он не променял бы ее на все золото мира.

Каждый прибывающий гость спешил должным образом выразить глубочайшее почтение мнимой королеве, пока она не приподнимала свою маску — к их величайшему изумлению и облегчению, и она радостно смеялась вместе с ними. Она держалась прямо, словно шомпол проглотила; она говорила, выступала и жестикулировала, как королева; конечно, она оказалась в центре всеобщего внимания. Когда какой-нибудь джентльмен шептал ей на ушко, что она сегодня прекрасна, как никогда, она становилась в позу, которую в точности переняла у королевы, и с лицемерным отвращением бросала: «В ваших словах больше лжи, чем в эпитафии папы Римского».

Когда Эссекс, сопровождаемый красавицей Франсес, склонился к руке Сабби, она покрутила у него перед носом пальцами:

— Смотрите, в мои кольца вставлены зеркальца… точь-в-точь, как у Бесс! Это мне очень пригодится потом, когда мы сядем играть в карты.

Он по достоинству оценил шутку: королева сумела жульническим образом облегчить его карманы на многие тысячи фунтов с помощью своих чертовых зеркальных колец.

Кейт Эшфорд смеялась до слез, разглядывая каждую деталь великолепного одеяния и поражаясь, до какой же степени точно Сабби скопировала наряд королевы.

— Завтра эти костюмы уже не будут выглядеть одинаково, Кейт, — с издевкой отметила Сабби, — потому что ее-то платье будет все покрыто пятнами пота.

Сабби танцевала без устали, а Девонпорт снисходительно наблюдал, как отчаянно флиртовали с ней сменяющие друг друга кавалеры.

Каждому было лестно покрутиться вокруг «ее величества» и отважиться на кое-какие вольности, которые обычно дозволялись только Эссексу, Лестеру и Девонпорту. В чернобородом испанце был опознан Мэтью. От Шейна он держался на почтительном расстоянии, но необычно много времени находился близ Сабби.