Ястреб и голубка

Своей воли у нее уже не оставалось. Возможно ли это — любить и ненавидеть одновременно? Нет, никогда она не согласилась бы допустить, что любит этого человека, но она была достаточно честна перед собой, чтобы признать: она любит его тело. Прикосновение к нему, запах и вкус его кожи воспламеняли ее с такой силой, что ей приходилось прикусывать губу, лишь бы не закричать от возбуждения. Когда ей открылось таинство соединения мужчины с женщиной, все ее чувства обострились, и мир оказался выше, шире и глубже, чем виделось ей раньше. Ничто не осталось таким же, каким было. Тело, мысли, чувства — все изменилось. Воистину, то было пробуждение — сродни духовному озарению!

…На этот раз он вел любовную игру медленно, почти лениво, пока игра не превратилась в восхитительную пытку для обоих. Ласковыми руками и губами он воздавал дань преклонения каждому дюйму ее тела, прикасаясь к ней столь бережно, словно она была сделана из самого хрупкого фарфора. Он подводил ее к вершине, растягивая час их любви; все было совсем по-иному, чем в прошлый раз.

Все было так, словно они занимались любовью впервые и словно этот первый раз должен был стать последним., Когда они снова проснулись, на востоке уже занимался рассвет. Она лежала, уютно угнездившись в его объятиях, и медленное, могучее биение его сердца наполняло ее глубоким, спокойным чувством безопасности и защищенности.

— Рассвет приходит так рано, — грустно вздохнула она.

Она попыталась встать, но ее удержали стальные руки.

— Нет, любимая. Сегодня я тебя не отпущу.

— Но как же… А королева? — запротестовала она.

— У королевы сегодня хватит забот, могу поручиться. Кейт без тебя может прожить, а я не могу. Мне слишком долго пришлось гоняться за тобой, чтобы так скоро выпустить тебя из рук.

И в самом деле немного опасаясь, что она упорхнет, он ослабил свою хватку, но она присела на корточки и улыбнулась. Ее спутанные волосы каскадом спадали вокруг обнаженного тела. Подняв руки, она откинула шелковистые пряди с груди за спину, чтобы ничто не мешало его взгляду любоваться ею.

— Господи, Сабби, я не знаю, кто ты — ангел или чародейка, но я просто околдован.

Он поднял ее, усадил к себе на колено и покачал, как качают детей, изображая наездника и скакуна, и она «прокатилась» таким способом с шутливой непринужденностью.

— Ах, вот теперь я припоминаю, — заявил он, почувствовав легкую боль от глубоких царапин, пересекающих его спину, — в минуты любви ты совсем как дикая кошка.

Она вдруг наклонилась и языком коснулась его пупка. По всему его телу пробежала дрожь, и у него перехватило дыхание.

— Ты смелая женщина, Сабби Уайлд.

А хватит у тебя смелости приручить дракона?

— Я убью дракона, — прошептала она злобно.

Он поднял ее к могучему мужскому корню так, чтобы она могла завершить прерванную скачку… И отпустил ее лишь после того, как соки ее любви дважды оросили этот корень.

Она сидела между его ногами, опершись спиной на широкую мужскую грудь; ноги у него были согнуты в коленях, чтобы ей было удобнее положить на них руки, как на подлокотники кресла.

Впоследствии они всегда устраивались в такой позиции, когда им хотелось поговорить в постели. Они подкрепились теми кушаньями, которые принес им на подносе Мэйсон, неловко улыбаясь, потому что их шумные, буйные любовные утехи с громкими возгласами и выкриками оповестили всю прислугу в Темз-Вью о присутствии Сабби в спальне их господина.

— Шейн, а что это за человек был вечером с королевой? — лениво спросила она.

Она сразу почувствовала, как он напрягся; ей стало очевидно, что он усмотрел в вопросе опасность. Тем не менее он сказал ей правду… часть правды:

— Хотя королева и запретила упоминать его имя, но это О'Нил, известный в Англии как граф Тайрон.

Она не могла скрыть изумления:

— Некоронованный король Ирландии? — Она невольно вздрогнула. — Этот человек может натворить бед, — пробормотала Сабби.

Он поцеловал ее в макушку.

— Волк среди волков. Именно это я и имел в виду, когда сказал, что у Бесс сегодня хватит хлопот, — сказал он беспечно.

— У него высокомерие такого же сорта, как и у тебя… но только… только он холоден, безжалостен и полон ненависти. — Мгновение поколебавшись, она попросила:

— Держись от него подальше.

Шейн угрюмо усмехнулся. Он пытался следовать этому правилу долгие годы, и всегда безуспешно. Отец держал его на невидимой привязи и никогда не упускал возможности дернуть за этот поводок, когда считал нужным.

Он крепче сжал Сабби в объятиях, словно ища у нее спасения.

— Когда они с королевой всласть наиграются в свою игру в верховенство и подчинение, он триумфально возвратится на ирландские берега.

Она потянулась и сделала ему гримаску:

— Из-за тебя у меня все болит. Я хочу принять горячую ванну и сидеть в ней долго-долго, а потом собираюсь дать Субботе поразмяться.

— Я знаю, что тебе сейчас требуется, — сказал он с улыбкой.

— Нет, нет, не знаешь, Хокхерст. Ты уж слишком ненасытный!

Он тихо засмеялся.