Ястреб и голубка

Хокхерст привел судно в занятый англичанами порт Флашинг. Сэр Филипп Сидней был комендантом этого города, который служил базой для всех англичан в Голландии.

Оставив Сабби на борту, Шейн явился к Франсес, представился и сообщил, что прибыл сюда за ней, чтобы отвезти ее домой. Она была измучена вконец и изнемогала от усталости после многочисленных визитов офицеров, служивших под началом у Филиппа, и единственное, о чем она мечтала, — это оказаться дома.

Сильная поддержка Хокхерста была именно тем, в чем она сейчас больше всего нуждалась.

Он взял бразды правления в свои руки и приказал слугам упаковать вещи, чтобы все было приготовлено к тому моменту, когда его матросы начнут принимать груз на борт. Гроб следовало установить в трюме. Для маленькой девочки — дочки Франсес — и ее кормилицы надлежало выделить отдельную каюту, а для самой Франсес — другую.

Лошадей и собак Филиппа устроили со всеми удобствами, а тем временем Хокхерст отлучился, чтобы вручить Лестеру королевские депеши.

За час до того, как в устье Западной Шельды начался отлив, которому надлежало вынести корабль в Северное море, на борт поднялась Франсес, с головы до ног облаченная в траур. Сабби мгновенно преисполнилась сострадания к миниатюрной женщине в черном, ведущей за руку прелестную маленькую девочку. Шейн жестом дал Сабби понять, что она должна вместе с ним проводить новоприбывших вниз; когда они оказались в тесной каюте, он представил ее дочери Уолсингэма — человека, внушающего многим ненависть и страх.

Франсес подняла с лица черную вуаль, и Сабби не поверила собственным глазам.

Этой очаровательной вдове никто не дал бы и восемнадцати лет — на вид она была гораздо моложе.

Когда малышку с кормилицей устроили в отведенной им каюте, Шейн поднялся на палубу: пора было поднимать якорь, чтобы покинуть гавань и взять курс на Англию.

Оставшись вдвоем с Франсес, Сабби почувствовала прилив симпатии к молодой вдове и горячее желание хоть как-нибудь ей помочь.

— Может быть, вам хотелось бы побыть одной, леди Сидней?

— Нет, Сабби, не оставляйте меня и, пожалуйста, зовите меня по имени — Франсес.

Я плохо переношу качку и в последние дни почти ничего не ела, — пожаловалась она.

Сабби налила ей бокал вина, разведенного водой с сахаром.

— Это хорошо успокаивает желудок. Может быть, вам хотелось бы лечь в постель?

А я посижу рядом, и мы могли бы поговорить.

Франсес с благодарностью взглянула на нее и, сняв траурные одежды, снова отхлебнула вина. Понемногу вино развязало ей язык, и она начала поверять Сабби свои горести.

— Клянусь вам, я не знаю, что делать.

«Филипп был кругом в долгах… Задолжал очень многим, и наше имущество заложено все до последнего.

Сабби так и ахнула: семейство Сидней считалось одним из самых знатных в Англии.

— Он… мы… Мы должны отдать больше восьми тысяч фунтов, а у меня даже нет средств, чтобы его похоронить.

Сабби придвинула свое кресло к постели.

— Отец вам поможет.

Франсес горько рассмеялась:

— Здоровье моего отца с каждым днем ухудшается: его гложут постоянные мысли о деньгах. Он увяз в долгах уже много лет назад. Со своими шпионами он рассчитывается из собственного кармана, а то, что ему платит королева, — это жалкая подачка. Дворец Уолсингэмов заложен со всем своим содержимым, от погребов до чердака… а тем временем королева ест с золотых тарелок и каждый день надевает новое платье с новой грудой драгоценностей!

Сабби задумчиво промолвила:

— Это урок для всех нас… если мы сумеем его усвоить. Я теперь знаю, как понимать слова «Золотое правило». Они означают: «Золото правит».

— Как это верно! Можете мне поверить, я усвою этот урок. В следующий раз я выйду замуж ради денег!

Сабби осторожно поинтересовалась:

— А вы любили мужа, Франсес?

Смуглая вдовушка помолчала в нерешительности, а потом созналась:

— Нет, это не был брак по любви. Обо всем сговорились наши родители, и, по-моему, королева тоже приложила к этому руку. Филипп был поэтом, мечтателем… он совсем не был создан для войны.

— Может быть, королева позаботится о расходах на погребение? Его же похоронят в усыпальнице собора Святого Павла, правда?