Ястреб халифа

В голосящей кутерьме серые халаты и красно-белые куфии молодых людей затерялись и пропали, и, когда в зал наконец-то вбежали стражники, убийц простыл и след.

Потерянно озираясь и бестолково топчась вокруг скорчившегося тела, солдаты ждали указаний и не понимали, что нужно делать с еще живым нерегилем.

– Пропустите! Дорогу лекарю! Дорогу Яхье ибн Саиду!

Гулямы внутренних дворов нещадно колотили палками, распихивая ошалевших людей, постепенно стягивавшихся в кольцо вокруг растекающегося красным озера.

Пробившись к Тарегу, старый астроном опустился на колени прямо в кровь и тихо приказал:

– Известите эмира верующих. Боюсь, мы не сможем обойтись без его присутствия.

Подхватив нерегиля под руку, Яхья опрокинул того на спину, положив мокрую голову себе на колени. Кивнув ученикам – давайте, мол, заматывайте ему горло и спину, – он быстро оглянулся на Джунайда.

Против всех ожиданий, Тарег оставался в сознании. Он пытался что-то сказать – из залитых красным губ выплескивалась свежая кровь, скрючившиеся пальцы когтили воздух, пытаясь отбиваться от хлопочущих над перевязками учеников Яхьи.

Джунайд подошел ближе. Теперь люди стояли тихо, в ужасе глядя на агонию самийа. Слышались лишь его хрипы и перешептывание учеников астронома. Со стороны Старого дворца послышался топот:

– Дорогу! Дорогу повелителю верующих!

Деревянные двери со стуком распахнулись, и в зал вбежал мальчик в халате ярко-голубого шелка:

– Тарег! Тарег, я здесь!

Топоча туфлями, юный халиф с ходу врезался в толпу:

– Пропустите, да пустите же меня! Тарег! Тарег!

Люди шарахались в стороны, в зал вбежали вооруженные топориками-табарзинами гулямы, и Фахру не пришлось долго работать локтями.

Увидев мокнущее в крови тело, мальчик потерял голос и осекся:

– Тарег…

Смигивая помутневшими, заволоченными болью глазами, нерегиль уже не дергался и лежал неподвижно. Он попытался поднять руку, но сил не хватило.

– Мой повелитель… – мягко сказал Яхья ибн Саид и поймал набухающий слезами взгляд мальчика. – Нам нужно принять решение незамедлительно. Ты помнишь, что я рассказывал тебе о печати, о мой халиф?

Нерегиль вдруг замотал головой, пытаясь дернуть стягивавшую горло повязку, губы искривились, изо рта снова потекло. Ему вцепились в запястья, в щиколотки, пригвоздив руки и ноги к полу, а Яхья крепко обхватил голову:

– Тихо! Тихо! – Морщась от усилий, он снова взглянул на попятившегося Фахра: – Его сможет спасти лишь сон в городе джиннов, о мой халиф! Да что ж такое!.. Держите его!..

– Но он не хочет! – в ужасе глядя на рвущегося Тарега, воскликнул мальчик.

– Потеря крови может превратить его в калеку – с каждым мгновением мы рискуем все больше! – выкрикнул Яхья, еле удерживая за уши и подбородок мотающуюся у него на коленях голову.

– Он говорит, что это не так! – переводя взгляд с хрипящего нерегиля на скривившегося от напряжения Яхью, крикнул Фахр.

– Мы теряем… да держите же его крепче, о сыны греха!.. Мы теряем драгоценное время, о мой повелитель! Поверь мне, о халиф, его и нас сейчас может спасти лишь печать Дауда – клянусь Всевышним! Держите, держите это чудовище, о сыны праха, он же истечет кровью!..

Джунайд раздвинул толпу и встал рядом с дрожащим мальчиком в царственном шелке. Тот в ужасе наблюдал за происходившим у его ног и старался зажать ладонями уши – Тарег орал в его разуме, пытаясь избежать уготованной ему участи.

– У меня послание от Великой госпожи, о повелитель.

На мгновение все стихло – нерегиль замер и задышал часто-часто. Фахр разлепил ладони на ушах и впился в Джунайда заплаканными глазами.

– Она согласна с Яхьей ибн Саидом.

«Лжешь! Лжешь! ЛЖЕШЬ!!!»

Тарег колотился как проклятый, вопя мысленной речью:

«ЛЖЕШЬ!»

– Клянусь Всевышним, я говорю истинную правду.

По обе стороны солнца неожиданно воцарилась полная тишина. Нерегиль затих и уставился на Джунайда широко, как у покойника, раскрытыми глазами.

– Хорошо, – решился Фахр. – Давайте печать.

И заплакал.

Тарег уронил голову, прикрыл глаза и больше не сопротивлялся. В жуткой тишине слышалось лишь его хриплое дыхание и всхлипывания Фахра. Джунайд встал на колени у правого плеча нерегиля – тот не удостоил его даже взглядом.

Яхье подали деревянный полированный ларец. Он бережно приоткрыл крышку и извлек печать. Один из учеников принялся быстро наносить на нее кисточкой чернила хибр, славящиеся своей стойкостью.

– Протрите ему лоб, – тихо приказал Яхья, держа на отлете руку с печатью.

Тарег все так же тяжело дышал, не открывая глаз.

Джунайд вытащил из рукава платок и сдвинул нерегилю со лба налипшие мокрые волосы.

И сказал: Она велела передать, что просит прощения. И что будет ждать на небесах и молить за тебя Всевышнего.

Если самийа и слышал его мысленную речь, то не подал виду. Джунайд обтер платком покрытую испариной белую кожу – и кивнул Яхье.

– Прощай, Тарег, – сказал Фахр и разрыдался в голос.