Ястреб на перчатке

Этот поцелуй длился долго, очень долго, граф не отрывался от ее губ, боясь, что если он это сделает, то происходящее окажется иллюзией.

В тот же день Патриция попросила у отца и матери родительского благословения на брак. Мать ее заплакала от радости, а старый барон крепко обнял Риккардо со словами:

– Я всегда мечтал о таком сыне.

На следующий день Патриция увидела Риккардо лишь ближе к вечеру, глаза графа светились от счастья при виде ее, вот только чуть заметные круги под глазами портили всю картину, но Патриция была не в обиде. Знала, что спаивать графа начал еще ее отец:

– Выпьем за ваше счастье!

А потом Риккардо забрали друзья – Карл де Санчо и Хуан де Боскан. Последний заявил Патриции:

– Сеньорита, я буду, счастлив, когда вскоре смогу называть вас сеньорой. И в честь такого замечательного события я торжественно обещаю: мы выпьем не меньше бочки старого доброго вина.

– Не слушай его, Пат, – отмахнулся Риккардо.

– Патриция, – продолжал Хуан, – у вас нет для меня красивой подруги?

– Есть, но это уже ее выбор, – смеялась Пат.

Свадьбу запланировали на позднюю осень. В конце лета Патриция и Риккардо хотели съездить на месяц-другой в столицу. Побывать на Большом Королевском Балу, заказать столичным ювелирам обручальные кольца и другие свадебные драгоценности – традиционный подарок от жениха невесте. Купить мебель, драгоценную посуду, ткани и драпировки. Привести в порядок столичный особняк графов Кардесов – он пустовал со времен Энрике де Веги.

Патриция привыкала к роли хозяйки, хотя в Осбене, городе-резиденции графов Кардес, она еще не бывала.

Они осуществили задуманное. Приехали в Мендору. На переезде через городскую заставу под колеса кареты попала старая облезлая рыжая псина[20]. Никто этого не заметил, а зря. Риккардо и Патриция забыли, что столица любит играть людскими судьбами.

Альфонс де Васкес был человеком жестким, решительным, волевым. Он всегда добивался того, чего хотел. Эти черты характера вкупе с умением нравиться женщинам и общительной и пылкой натурой делали его грозой всех прекрасных сеньор и сеньорит в Мендоре. Столица любила красавца Васкеса, он отвечал ей тем же. Искренне любил ее блеск и шик, принимал как должное и даже неотъемлемое ее интриги и заговоры. Страдал, когда приходилось ради неотложных дел покидать Мендору и отправляться в Вильену, где у его семьи были большие владения.

Альфонс был своим и в кругу сплетников, распространителей слухов, и в компании гвардейских рубак, и в обществе старых интриганов.

Он не был злым, ему не доставляло радости чужое горе, но если требовалось сокрушить соперника, устранить конкурента, его собственного или конкурента друзей и покровителей, сломать человека, то Васкес никогда не колебался. То, что приносило ему пользу, он считал добром, все, что совершало обратное, – злом.

Альфонс любил играть людьми, менять их судьбы, что полностью соответствовало гербу его рода – на синем поле скрещены золотые меч и кубок – и девизу «Рожден побеждать».

Однажды осенним вечером в особняке герцога Гальбы за столом, где шла ожесточенная игра в карты, он услышал:

– Господа, сегодня я проезжал по улице инфанта Сида, старый особняк графов Кардесов меняется на глазах. Наследник великого Энрике приехал в столицу. Я раньше ничего о нем не слышал, что это за юнец?

– Внешне – вылитый отец, только взгляд другой, нет знаменитой стали кардесского Кондотьера[21]. Неплохой парень, наивный, богатый, – при последних словах собеседники, профессиональные игроки, оживились. – Впервые в столице. Привез с собой из провинции невесту. Говорят – хороша собой.

– Неужели лучше наших придворных красавиц?

Можно было, конечно, послушать сплетни, повеселиться от души, но Альфонс решил сразу прояснить ситуацию:

– Нет, сеньоры, до Марии де Таворы или Изабеллы де Клосто ей далеко, но все же что-то в ней есть. Граф Кардес – мой родственник. Помню, как поколачивал его в детстве. Что до его свадьбы – так я сам приложил руку к их союзу. Можно сказать, свел Риккардо и Патрицию.

– Вот как? – удивился его друг Марк де Мена. – Не верю!

– Так все и было, – настаивал Васкес.

– Не верю, не обижайся, Альфонс, но в последнее время ты несколько раз крупно оплошал. Эсмеральду увел у тебя маркиз Тарсилья. А ты хвастал, что она готова ради тебя жизнь отдать. Были и другие промахи.

– Марк, я создал эту пару. Слепил из ничего. Свел вместе моего наивного родственничка и эту девицу дель Карпио, хотя она его упорно отвергала почти год. Спросишь сам у де Веги, – раздраженно закончил Альфонс, самолюбие было его уязвимым местом.

– Тогда тебе ничего не стоит расстроить их брак, – развел руками Марк. – Если ты ничего не приукрасил, мой друг.

– Зачем мне это делать? – с показным безразличием удивился Альфонс.

– Если тебе это удастся, я отдам тебе свою любовницу, баронессу Локку, – предложил пари де Мена. – Если же нет, ты отдаешь мне своего жеребца Султана.

– Ни за что! – возмутился Альфонс – Неравные ставки: жеребец, что раньше носил алькасарского принца, против придворной куртизанки.