Ястребиная бухта, или Приключения Вероники [СИ]

— Годится, — сказал Фотий и поднял руку с тяжелыми часами, — значит, делаем так: через пару часов мы с Олесей едем в город, после я к Марьяше и сюда. Паш, ты поможешь Нике. Когда вернусь, сходишь в Низовое. Если приеду поздно, пойдешь завтра и оттуда автобусом уедешь. А сейчас давай с насосом разберемся, Ника права — время поджимает. Пашка встал, старательно пряча разочарование, кашлянул и вышел, загремев чем-то в коридоре. Поднялся и Фотий, вытирая выбритые щеки полотенцем. Хлопнула дверь и через паузу уже на улице они заговорили о чем-то техническом, еле слышно.

— Ревнуешь, да? — с чуть заметным звоном в голосе спросила Ласочка, тоже поднимаясь.

— Пашку-то? — Ника усмехнулась, собирая тарелки, — да я ж сказала…

— Меня ревнуешь, — уверенно перебила ее гостья, — предупреждаю, ты со мной не играй.

— Тебя? — Ника бросила на стол скомканное полотенце, встала напротив, чуть закидывая голову — Ласочка была повыше ее ростом.

— Ты что думаешь, весь мир вертится вокруг тебя только? Очнись, эй!

— Да, вокруг меня! Ласочка вдруг улыбнулась давешней змеиной улыбкой.

— Хочешь, докажу. Повернулась и вышла в прихожую, хлопнув кухонной дверью. Ника села на табурет, упрямо сжимая губы. Опять влезла, куда никто не просил.

Пашка будет злиться. Эта тоже вон ноздри раздувает. И только Марьяшка там никому не нужна. Фу, как все получается нехорошо и противно, принес же черт эту кралю к их воротам! Но покачавшись на табурете, решила, нет, все правильно. Успеет Павел побегать за своей новой игрушкой, потом. Сейчас, когда Марьяшка лежит там с треснутой ногой, обойдется. А Фотию она верит. Он довезет негодяйку домой и вернется. У них будет еще одна ночь, в череде уже прожитых и будущих. И никаких Ласочек за стеной. Убравшись в кухне, ушла в спальню, вытащила из шкафа вещички, чтоб поудобнее одеться, когда будут с Пашкой таскать доски для качелей и привинчивать секции цветного заборчика. Натянула старые штаны с кучей карманов, и, выворачивая свитер, подошла к окну. Напротив, на скамейке перед каменным садиком, сидела Ласочка, покачивая ногой в замшевом сапожке. Подняв светлое личико, внимательно слушала, с готовностью кивая и задавая какие-то вопросы.

Открывала ротик, ахая и смеясь. А перед ней стоял Фотий. Ника медленно опустила руки со свитером. Показывал рукой, что-то объяснял. Вот развел руками, засмеялся, вторя женскому счастливому смеху. И на лице у Ласочки было такое трогательное, такое нежное выражение, будто кроме Фотия нет никого на земле, вообще во всей вселенной один он остался, и — царит. Вот отошел на пару шагов, нагнулся, что-то разыскивая, и поднял обломок камня, вернулся, показывая собеседнице сверкающие на сломе кристаллы. Та провела пальцем и снова заахала, будто показал чудо. Фотий, тронув Ласочку за рукав, увлек за собой, в сторону технического ангара. Та пошла следом. Но сперва повернулась и, найдя глазами Нику, улыбнулась ей. В коридоре все еще ходил Пашка. Ника стояла, запутав руки забытым свитером. Из окна уже не видны эти двое. Можно, конечно, выйти во двор, как бы по делу. А там насмешливый взгляд Ласочки, говорящий — пасешь своего мужика, ну-ну. Можно ходить вместе с ними, слушая о том, о чем она уже сто раз с Фотием говорила. Или просто — отвести его в сторону и попросить. Или накричать. Или предупредить. О чем?

Или ночью они не договорились, что верят друг другу? Она встряхнула свитер и медленно, с каждым движением уставая все больше, надела его, одергивая подол. Сейчас Ласочка два часа положит на то, чтоб Ника увидела — как именно они будут ехать в машине. — Три часа вместе. Три часа она будет морочить ему голову своим невинным видом и нежным взглядом. И не успеет Фотий опомниться, как не успела она ночью, когда голая Ласочка прижималась к ней горячим быстрым телом, и казалось — да такие пустяки, все можно с ней, такой легонькой, такой беспроблемной. Наверное, так же думал нынешней ночью Пашка, когда она забрала его к себе, сама. Наверняка сама. Поймала пару его мужских восхищенных взглядов и — сделала. Чтоб после скорчить невинную рожицу — я не виновата, он сам. Все они сами. Вынося к мусорному баку ведро, Ника изо всех сил старалась не смотреть в сторону технического ангара, куда Фотий увел Ласочку. Но высыпая мусор, все же оглянулась. И увидев черную распахнутую дверь, ничего не увидела в сумраке внутри. Они сейчас там. Очень красивая блондинка в белой курточке, черных джинсах и стильных замшевых сапожках. И ее муж, как она сказала — такой седой мачо, с мускулами. Закусывая губу, быстро пошла обратно, резко встряхивая головой, топая рабочими сапогами и криво улыбаясь. Бабушка Никиша… В коридоре задержалась у полуоткрытой двери в гостиную. Уставилась на Пашкину спину. Тот прилип к окну, пытаясь разглядеть левую часть двора.

— Что не идешь отцу помогать? — звенящим голосом спросила. Тот, отскочив, опустил голову, ухо налилось багровой краской. И этот туда же, — Ника сунула ведро в угол, застегнула куртку и вышла. Спустилась с крыльца и пошла к воротам, не глядя на ангар, откуда доносился серебристый Ласочкин смех.