Ястребы мира. Дневник русского посла

Эксплуатация нелегалов недобросовестным бизнесом с молчаливого согласия региональных властей формирует благоприятную социальную среду для преступности и уличных беспорядков. И это вызывает тревогу. Бунты и поджоги осенью 2005 года в пригородах Парижа, населенных иммигрантами, — прямое тому доказательство.

Работая в Бельгии, я убедился в том, что процесс расползания нелегальной миграции волнует все европейские народы. Разве не испытывают тревогу валлоны и фламандцы, наблюдая за тем, как столица их страны наводняется иностранным криминалитетом и нелегальными мигрантами? Что вообще сейчас происходит в Европе, испытывающей миграционное наводнение?

Когда в январе 2008 года я прилетел в Брюссель и приступил к своим обязанностям постоянного представителя России при НАТО, то первое, чем мне пришлось заниматься, — резкий рост уличных нападений на жен наших дипломатов и сотрудниц российских дипломатических миссий. Только за первые четыре месяца 2008 года таким нападениям с целью ограбления подверглись семь гражданок России, работавших в Бельгии на постоянной основе. Поскольку брюссельская полиция не ответила мне ни на одну дипломатическую ноту в связи с этими непрекращающимися безобразиями, я настоял на встрече с министром внутренних дел Бельгии.

Оправдываясь, министр, глазом не моргнув, заявил, что «рост преступности в Брюсселе — объективный процесс» и что «иностранные дипломаты должны делить с бельгийцами их страданияна равных». Это слова меня просто поразили. Можно себе представить, какой бы стоял визг в том же Брюсселе, если бы семь жен бельгийских дипломатов были избиты и ограблены в Москве! У нас даже одно преступление в России против иностранного дипломата — это уже ЧП.

Я всегда считал и считаю, что в вопросах защиты интересов и достоинства наших граждан мы должны отбросить ложную «деликатность», на которую, кстати, как на порочную черту русского характера обращал внимание Федор Достоевский:

Все на нас в Европе смотрят с насмешкой, а на лучших и бесспорно умных русских в Европе смотрят с высокомерным снисхождением. Не спасала их от этого высокомерного снисхождения даже и самая эмиграция из России, то есть уже политическая эмиграция и полнейшее от России отречение. Не хотели европейцы нас почесть за своих ни за что, ни за какие жертвы и ни в каком случае: Gгаttez, дескать, le russe et vouz verrez le tartare23, и так и доселе. Мы у них в пословицу вошли. И чем больше мы им в угоду презирали нашу национальность, тем более они презирали нас самих. Мы виляли пред ними, мы подобострастно исповедовали им наши «европейские» взгляды и убеждения, а они свысока нас не слушали и обыкновенно прибавляли с учтивой усмешкой, как бы желая поскорее отвязаться, что мы это всё у них «не так поняли». Они именно удивлялись тому, как это мы, будучи такими татарами (les tartares), никак не можем стать русскими; мы же никогда не могли растолковать им, — что мы хотим быть не русскими, а общечеловеками. Правда, в последнее время они что-то даже поняли. Они поняли, что мы чего-то хотим, чего-то им страшного и опасного; поняли, что нас много, восемьдесят миллионов, что мы знаем и понимаем все европейские идеи, а что они наших русских идей не знают, а если и узнают, то не поймут; что мы говорим на всех языках, а что они говорят лишь на одних своих, — ну и многое еще они стали смекать и подозревать. Кончилось тем, что они прямо обозвали нас врагами и будущими сокрушителями европейской цивилизации. Вот как они поняли нашу страстную цель стать общечеловеками!

Уже после московских выборов я побывал во Франции. Там у меня среди прочих встреч в правительстве, Сенате и Национальной ассамблее была интересная дискуссия с одним из депутатов Европейского парламента, представляющим небольшую правоцентристскую партию. У него в офисе я увидел плакат с репродукцией известной картины Эжена Делакруа «Свобода на баррикадах» и лозунгом «Франция: либо ты ее любишь, либо вали отсюда!». Я искренне рассмеялся, представив себе реакцию нашего «либерального сообщества», если бы кто-то в России позволил себе нечто подобное. А во Франции, в этой политически корректной стране, умные люди разводят темы миграции и национальных отношений, придавая первой — характер правовой и политический, а вторую сводя исключительно к вопросу уважения и поддержки национальных чувств иностранцев и интеграции их во французское общество.

Россия должна быть открытой страной, но правительство обязано иметь четкую, прозрачную и понятную политику в отношении привлечения иностранной рабочей силы; политику, в которой должны учитываться в первую очередь интересы наших граждан. Сегодня трудовые иммигранты стимулируют не столько реальный рост экономики страны, сколько безответственность некоторых российских предпринимателей, нарушение трудового законодательства, вытеснение с рабочих мест граждан России из-за крайне низких зарплат, а порой и откровенный криминал в некоторых сферах бизнеса.