Ястребы мира. Дневник русского посла

Это подрывало управляемость государства. Я полагал, что в стране нужна реальная альтернатива, источник новых востребованных в обществе идей. Эта новая сила должна ориентироваться на поддержку демократических свобод и социальной справедливости, на экономический рост и защиту национальных интересов (не путать с интересами крупных корпораций).

Я был уверен, что такая политическая сила необходима и президенту, чтобы иметь систему сдержек и противовесов в условиях консолидации элит под знаменами «Единой России». В обозримой перспективе эта сила должна быть готова взять на себя ответственность за реализацию власти в стране. Эти мысли я изложил Путину.

Из своего опыта общения с президентом я вынес, что он думал так же и что как лицо надпартийное он заинтересован в появлении такого проекта, созданного людьми молодыми и в то же время опытными, ищущими новых форм самореализации в политике.

Я рассказал ему, что тесно работал в КРО на выборах 1995 года с молодым ученым-экономистом Сергеем Глазьевым и мог бы вместе с ним сформировать политический блок, способный не просто получить массовую поддержку избирателей, но и достойно представлять их интересы и взгляды в Государственной думе.

«Я симпатизирую Глазьеву и уже обсуждал с ним возможность запуска социал-демократического проекта. На смену коммунистам рано или поздно должна прийти серьезная и современно мыслящая левая партия. Да и для страны это будет хорошо», — заключил президент наш разговор.

Честно говоря, от перспективы создавать левоцентристскую партию я не был в восторге. Я всегда считал себя сторонником традиционализма, старых добрых ценностей — семьи, религии, национального духа, а потому ко всяким идеям левее центра относился с предубеждением. «Но почему бы не совместить идеи здорового консерватизма с борьбой за социальную справедливость в стране, разграбленной ворами-коррупционерами и олигархами?» — подумал я и решил до поры до времени не разубеждать Путина в возможном идеологическом и практическом предназначении нового, задуманного нами проекта.

По возвращении домой я позвонил Глазьеву и передал ему содержание этой беседы. Особого энтузиазма я в нем не почувствовал. Наверное, Сергей рассчитывал исключительно на свои многочисленные таланты и грезил созданием некой «широкой народно-патриотической коалиции» под своим водительством. Многие организации из числа «кандидатов в широкую коалицию» существовали только на бумаге или в глазьевском воображении. Коллекционировать нули было неинтересно и бесполезно. Идти по пути втирания очков избирателю и уверений в том, что у нас «широкая коалиция», мне представлялось делом нечестным, да и провальным.

Я предложил Сергею подобрать две-три малоизвестные партии для формального учреждения блока, ввести в него авторитетных в стране людей и наших единомышленников, написать предвыборную программу из разумных предложений, с которыми эти люди в разное время выступали, и — вперед!

Взяв лист бумаги, мы набросали примерный список известных и уважаемых в обществе людей, кого было бы желательно пригласить в избирательный список нового блока. Мы заполняли одну клеточку за другой и понимали, что участвуем в формировании «команды всех звезд» русского патриотического движения.

Сложным делом оказался выбор названия для нашего объединения. Глазьев считал, что надо провести «контентанализ» с участием «видных политологов и экспертов». Честно говоря, эти «политологи» меня просто достали. Ничего толком они предложить не могли, зато принимали важные позы на совещаниях и применяли всякие околонаучные словечки для прикрытия «отсутствия своего присутствия». (Кстати, интересно, сколько у нас в стране этих «центров стратегических наработок и тактических перспектив» и «институтов тактических оценок и стратегических исследований»?) Если бы не Глазьев, я бы пинком вышиб этих бесполезных и алчных существ из предвыборного штаба. В итоге я решил ограничиться интеллектуальными издевками. Собрав «политологов» в зале заседаний думского комитета по международным делам, я объявил, что определился с названием избирательного блока: «Порядок и законность. Демократический единый центр!»—«Неплохо», — отозвался из дальнего угла один из глазьевских «экспертов». «Нет. Длинновато и невыразительно», — возразил другой. «Зато аббревиатура выразительная!» — ответил я. Видели бы вы, как просветлели эти околонаучные лица, когда они наконец сообразили, что к чему!

В итоге вечером того же дня я объявил Глазьеву, что настаиваю на названии «Родина». По привычке пошутил, добавив, что эпиграфом к наименованию блока будут лермонтовские слова: «Люблю отчизну я, но странною любовью!» Сергей, как всегда, шутки не понял, потребовав добавить к слову «Родина» словосочетание «народно-патриотический союз». Мы договорились, что я возглавлю избирательную кампанию, а Сергей Глазьев — избирательный список.