Ястребы Утремера

— Сатана, — пробормотал большой воин, — это же Мишель де Бле, Майкл де Блуа, один из оруженосцев Жерара. Что за дьявол сделал это?

Выхватив меч, он перерезал веревку, и юноша скользнул ему в руки. Губы молодого Майкла были пересохшие и распухшие, глаза полны страдания. Он был голый, за исключением коротких кожаных бридж, и солнце жестоко терзало его светлую кожу. Кровь из раны на затылке уже запеклась, покрыв коркой его желтые волосы, на его конечностях виднелись небольшие порезы — следы от копья его мучителя.

Кормак положил молодого француза в тени, отбрасываемой неподвижно стоящим жеребцом, и смочил водой из своей фляги его пересохшие губы. Как только он смог говорить, Майкл прохрипел:

— Теперь я знаю, что действительно мертв, ибо есть только один рыцарь, что когда-либо приезжал в Утремер, способный метнуть длинное копье, как дротик, и Кормак Фицджеффри мертв уже в течение многих месяцев. Но если я мертв, где Жерар… и Юлала?

— Отдых и покой, — проворчал Кормак. — Ты жив, и я тоже.

Он развязал прочные шнуры на запястьях Майкла, которые глубоко врезались в плоть, и принялся аккуратно растирать и массажировать онемение руки. Медленно бред исчез из глаз юноши. Как и Кормак, он был из той породы, что была жесткой, как упругая сталь; несколько часов отдыха и много воды, и его жизненные силы вернулись.

— Как долго ты болтался на этой виселице? — спросил Кормак.

— С рассвета, — глаза Майкла были мрачными, когда он потирал свои разорванные запястья. — Нуреддин и Косру Малик сказали, что однажды сьер Жерар повесил здесь людей их расы, это было логично, что один из мужчин Жерара должен украсить собой эту виселицу.

— Скажи мне, как умер Жерар, — пробурчал ирландский воин. — Люди разносят лишь грязные слухи…

Красивые глаза Майкла наполнились слезами.

— Ах, Кормак, я — тот, кто любил его и привел к смерти. Слушайте, здесь нечто большее, чем случайный встречный взгляд. Я думаю, что Нуреддин и его товарищ по оружию были ужалены шершнем империи. Я думаю, что они, вместе с псами-рыцарями из франков, мечтали о смешанном царстве среди этих холмов, которое не будет хранить верность ни Саладину, ни любому королю Запада.

Они начали расширять свои владения путем предательства. Ближайшим христианским владением был Али-Эль-Яр, конечно. Сьер Жерар был настоящим рыцарем, мир и справедливость владели его душой, и поэтому он должен быть устранен. Все это я узнал позже. Боже, если бы я знал обо всем заранее! Среди рабов Нуреддина была персидская девушка по имени Юлала, и она стала невинным орудием их злых желаний, когда эти двое попытались заманить моего господина в ловушку, чтобы убить сразу его тело и его доброе имя. И помоги мне Боже, через меня они преуспели там, где в противном случае никогда не смогли бы.

Для моего господина Жерара честь была превыше всего. Поэтому он по приглашению Нуреддина посетил Эль Гор и не обращал никакого внимания на обольщения Юлалы. И тогда, следуя командам своих хозяев, которым она не смела перечить, девушка позволила Жерару увидеть себя, представ перед ним без покрывала, как бы случайно, и она притворилась, что влюблена в него. Но Жерар не выказал ей никакого внимания. Но я… я пал жертвой ее чар.

Кормак с отвращением фыркнул. Майкл схватил его за руку.

— Кормак, — воскликнул он, — вспомните себя — все люди не такие железные, как вы! Я клянусь, я полюбил Юлалу в тот момент, когда впервые увидел ее, и она полюбила меня! Я замыслил увидеть ее снова — похитить из Эль Гора…

— Откуда люди взяли россказни, что Жерар был тем, кто завел роман с рабыней Нуреддина? — прорычал Фицджеффри.

Майкл закрыл лицо руками.

— Это моя вина, — простонал он. — Однажды ночью немой слуга принес записку, подписанную Юлалой, очевидно. Она умоляла меня приехать вместе с сьером Жераром и его людьми и спасти ее от страшной судьбы — наша любовь была обнаружена, переписка прочитана, и они стали мучить ее. Я был вне себя от ярости и страха. Я пошел к Жерару и все ему рассказал, и он, чистая душа, человек чести, пообещал помочь мне. Он не мог нарушить перемирие и принести гнев Саладина на христианские города, но он надел свою кольчугу и выехал вместе со мной. Мы попытаемся найти любой способ, которым смогли бы тайно выкрасть Юлалу; если нет, мой господин пойдет смело к Нуреддину и попросит девушку в дар или предложит заплатить большой выкуп за нее. Я готов был жениться на ней.

Но когда мы добрались до места у стены Эль Гора, где я имел обыкновение встречаться Юлалой, мы обнаружили, что оказались в ловушке. Нуреддин, Косру Малик и их воины вдруг окружили нас со всех сторон. Нуреддин первым заговорил с Жераром, рассказав ему о ловушке, которую он установил, и о приманке, которая должна была соблазнить моего господина. И мусульманин рассмеялся, зная, что любовь оруженосца завела Жерара в ту западню, где потерпел неудачу тщательно обдуманный кованый план. Что касается послания — Нуреддин сам написал его, считая в своем коварстве, что сьер Жерар сделает все именно так, как он и сделал.