Ятаган Смотрителя

Саэна немного пришла в себя и, виновато опустив глаза, выдала требуемое обещание.

— Зачем самим делать то, что можно поручить ему? — кивнул Мезлен на скелет садовника. — В этом — суть некромантии, сейчас я его перекодирую.

Мезлен раскрыл кожаную сумку, без которой некроманта никогда не видели, по-моему, он и спит с ней в обнимку. Покопавшись, маг извлек оттуда пропитанный змеиной желчью мел, высушенную когтистую лапу хищной птицы, похоже беркута, и еще несколько предметов, старых, сухих, мертвых и выглядевших так, что, попадись они на глаза обычным людям, весь этот зловещий набор сразу бы спалили, причем вместе с хозяином.

Некромант разложил свой инструментарий на каменном ложе и захлопотал вокруг скелета.

— Надо же, какой ментальный блок, а здесь еще и защита от кодирования, вот хитрюга, как накрутил, — бормотал маг себе под нос. — А мы тебя вот так, а ты… ого, а мы этак, ага…

Больше всего Мезлен походил на хакера, взламывающего запароленный ресурс, да впрочем, так оно и было.

Из пальцев некроманта вытянулись слабо светящиеся красные лучи, сплетающиеся в сложную фигуру, этакую светящуюся паутину, похожую на схему сложного электроприбора, багровые отсветы заиграли на костях скелета и его кровавой постели.

Тусклая кроваво-красная сеть опустилась на череп мертвеца и втянулась в пустые глазницы, труп вздрогнул, поднялся, поскрипывая суставами, и вперил багровые провалы глаз в Мезлена.

— Служу вам, хозяин, — глухо прошептал скелет.

— Сними эту цепь, — распорядился маг, и остов садовника заковылял к розе.

— Давно хотел спросить, Мезлен, как может разговаривать труп, у которого без остатка сгнили гортань и голосовые связки, да и языка давно уже нет, — поинтересовался я у мага.

— Он не совсем разговаривает, — пояснил некромант, внимательно наблюдающий за ходячим мертвецом. — Скелеты и призраки передают свои сообщения телепатически, у них после перерождения автоматически проявляются способности к мысленному обмену. Ушами мы их не слышим, но поскольку к телепатии большинство из вас непривычны, то воспринимаем телепатемы как голос, а органы слуха в этом не участвуют, поэтому голоса неумерших и кажутся столь глухими. Кстати, сами скелеты и привидения тоже этого не понимают, им кажется, что они и правда говорят.

Между тем садовник взялся за цепь и с силой потянул. Тотчас из скрытых в скале ниш вылетел десяток бронебойных арбалетных стрел, с такой силой ударивших в садовника, что, будь на его месте человек, его бы не спасла никакая броня. Но скелет для стрел — цель не особенно подходящая, и большинство болтов просто пролетело сквозь костяк, выбив искры из противоположной стены, только один застрял в черепе, а еще парочка вышибла скелету несколько ребер. Ничуть не смутившись, труп вытащил из себя стрелы, отбросил в сторону и продолжил выполнять поручение. Все-таки сила у мертвых огромная — звенья цепи скрипели, разгибались, лопались, садовник сорвал со столбиков последний кусок цепи, и черная дымка злобного заклинания Морту истаяла.

— Свободен, покойся с миром, больше никто не сможет тебя поднять, — еле слышно прошептал некромант, в глазах которого мелькнули печаль и сострадание. Древний труп тут же рассыпался, превратившись в кучку трухлявых костей, маг бережно накрыл их фартуком садовника.

— Больше ничего опасного, лорд, — обнюхав со всех сторон кадку, сообщил Снупи. Мезлен, водивший навершием посоха над розой, согласно кивнул, я тронул кадку, дотронулся до розы, ничего не произошло, и только тогда выпустил Саэну.

Заплаканная эльфийка протянула к символу своего рода дрожащие руки, и мне показалось, что бутоны и побеги розы радостно потянулись навстречу. Пока девушка обнимала розу, мы обследовали лабораторию Морту, но больше ничего интересного не нашли, кроме каменного письменного стола под навесом и очень старой тетради на нем, сделанной из кожи незнакомого мне животного. Пора было возвращаться, Саэну удалось отодрать от розы лишь с пятой попытки, и то только тогда, когда мы соорудили ящик для эвакуации символа ее дома.

Сокровенные покои княжеских усадьб властителей эльфийских домов всегда были для перворожденных особым местом. Тщательно охраняемая, защищенная всеми возможными заклятиями территория, сердце эльфийского домена, на самом деле представляла собой своего рода внутренний сад. Доступ в эти покои после тщательного досмотра получали далеко не все эльфы, не говоря уже о представителях других рас.

Сегодня элитная охрана, несшая службу во дворце Элленора, пребывала в смущении и затруднении, и было от чего. В легендарном роду Белых роз осталось всего трое, и охрану его святынь несли отлично подготовленные воины других домов, считающие для себя эту обязанность высокой честью.

До сих пор в сокровенных покоях Белых роз побывали около двадцати из ныне живущих эльфов и, по особому разрешению, один представитель другой расы, человек Себастьян.