Ява

Стоя в наряде, Ольгин поклялся отомстить Валерке. Как он потом ни пытался, но сон его одолевал первым, а Валерка осуществлял свои новые пакости. Утром Дима надевал форму, осматривая её.

Проснувшись в очередной раз, он осмотрел брюки и пилотку. Зачем-то похлопал сверху по форме и начал одеваться. Только вот опять незадача. Застегивая китель, он стал громко материться, нешуточно развеселив весь личный состав. Оказалось, что между основными пуговицами кителя заботливая рука Явы пришила ещё по одной, да так, что не оторвёшь. С этих пор Димка потерял сон. Его обуревало желание отомстить. Он не спал до тех пор, пока Валерка не начитается и не ляжет в кровать. Но, подкрадываясь на цыпочках к кровати товарища, он всегда слышал одно:

— Что, Димка, тоже не спится?

Ольгин сплевывал, разворачивался и шёл к своей кровати. Через три ночи мучений он наконец-то заснул, и Валерка не преминул этим воспользоваться. Как известно, солдаты спят между двух простыней. Ява посидел рядом с товарищем. Посмотрел на его спящее лицо. Достал иголку с длинной ниткой и пришил простыни друг к другу так, что Димка оказался в мешке. Посмотрев на творение рук своих, Валерка улыбнулся, смерил расстояние от нижней койки до пола и пошёл спать.

После команды «Подъём!» казарменную суету разорвал грохот падения чего-то тяжелого и душераздирающий крик:

— Ява-а-а-а! Па-ад-ла-а-а!

Все по одному бегали смотреть, что случилось. Казарма разразилась гомерическим хохотом. Ольгин, выбравшись из мешка, побежал к обидчику, но Валерка уже ушёл из роты на КТП, немного раньше подъёма.

Пошутив в последний раз, Валерка приклеил клеем «Момент» сапоги товарища к полу. Ольгин потерял сон окончательно. Теперь они вдвоём по ночам пересматривали свои армейские фотографии и расклеивали их в альбомы. Валерка помогал Дмитрию с оформлением парадки. Однажды глубокой ночью или очень ранним утром они собирались ложиться спать. Но… всё спальное расположение разрывалось мощными импульсами нездорового храпа сослуживца их призыва из второго взвода. Ява подошёл к койке «храпуна» и потряс товарища за плечо. Попытался его перевернуть набок. Свистел ему в ухо. Зажимал нос. Все попытки были тщетны. Вместе с подошедшим Димкой они смотрели на взрослого детину.

— Сейчас, — шепнул Валерка. — Давайте, аккуратно снимаем койку, только не уроните, и не делайте резких движений, поднимаем, — говорил он шепотом дневальным и Димке.

Они сняли потихонечку кровать второго яруса с крепко спящим «храпуном» и маленькими шажками понесли его в умывальник.

— Несите табуреты, — сказал Валерка дневальным, когда кровать стояла по центру помещения, — да свет выключите, а то проснётся. Оставьте дежурный в туалете. Вот, нормально. Димка, пошли в ленинскую комнату.

— Зачем?

— За цветами.

Дневальные принесли табуреты и поставили их по сторонам кровати. На табуреты были расставлены цветы из ленинской комнаты. Замкнутое пространство умывальника разрывалось храпом.

— Всё, пошли спать, — выходя из умывальника, сказал Ява и прикрыл дверь. — Не шумите, а то разбудите человека.

Пожурив слегка дневальных, друзья ушли спать. Утренняя тишина минут за десять до подъёма была взорвана криком. Не разобрав услышанное, все посчитали, что это команда дежурного «Рота! Подъём!». Быстро одевшись, рота начала строиться, кто-то забегал в туалет через умывальник и выскакивал оттуда, обливаясь слезами от смеха. На кровати, среди цветов, освещённый дежурной лампочкой, сидел здоровенный «дембель» и спрашивал у всех: «Где я? Что это? А???». Потом он долго смеялся над шуткой товарищей. Храп у него прекратился, а крепкий сон не пропал.

Шутки шутками, но ребята никогда не позволяли себе шутить над молодыми солдатами. Наоборот, пресекали все попытки отдельных недоносков своей роты в проявлении «дедовщины». Пошутить над равным — шутка, а над слабым или младшим — «дедовщина». С тем и жили. Хотя, надо отдать должное правде, не во всех ротах соблюдали это правило.

Глава 61

Билет

Тринадцатого мая уже одной ногой стоящих за пределами части «дембелей» огорчил приказ Министра обороны СССР. Из него следовало, что все местные, то есть Дальневосточники, продолжают выполнять свой священный долг до особого распоряжения и будут уволены не ранее первого июля. Шваркнули, так шваркнули по нервам и душе. Обозлённые «дембеля» крушили и метали всё, что только можно.

Собирались мелкими и большими группами на проведение митингов под лозунгом «Как дальше жить и что делать?». И это после того, как из части ушла первая партия из трех старшин срочной службы. Чем остальные хуже? На митингах была создана инициативная группа представителей из сержантского состава. Группа, возглавляемая Яванским, ровной колонной, чеканя шаг, направилась в штаб к командиру части.

Но их перехватили и стали обрабатывать замполит части и замполит батальона, унижая и упрекая в отсутствии пролетарской сознательности. Как бы то ни было, но к командиру части группа не попала.

У всех «дембелей» собрали военные билеты и сдали их на хранение в спецчасть.