Ява

— Как служба, Ява? — Николаенко «дежурил» по столовой. Его лицо озаряла дружеская улыбка. Он сжимал Валеркину руку и смотрел ему в лицо.

— Благодарствуем, барин! — шутливо ответил солдат и, перейдя на шёпот, добавил, — Боюсь сглазить… всё просто замечательно.

— Помнишь, в наряде по КТП я тебе говорил, что не за горами тот день, когда ты попадёшь в батальон? Знаю, что пришлось нелегко, но всё наладилось. На ребят и офицеров МТО зла не таи. Людям свойственно паскудничать, спасая свои шкуры. Ладно, лирикой потом займёмся. Кто у вас старший наряда?

— Сержант Семёнов, товарищ старший прапорщик, — подскочил сержант первой роты.

— Приступайте к принятию наряда.

— Есть!

Пошла череда слаженных действий по принятию наряда. Потом доставка продуктов. Затем ужин, уборка и… собственно, ужин для наряда по столовой. Повар Яшка уже не казался таким огромным и сердитым. Он ходил и улыбался ещё больше, при этом суживая раскосые глазки. Поварята стали своими ребятами. В роте МТО Валерка видел их крайне редко, так как они постоянно жили в столовой.

Когда ужинали, все вместе за одним столом: и наряд, и повара, к ним подсел Николаенко. За шутками-прибаутками прошёл ужин. Усталости никто не ощущал. В роту идти не хотелось. Кто-то решил поиграть в карты, кто-то в нарды.

Николаенко подошёл к Валерке:

— Ты у меня как-то просил посмотреть фотографии… из Афгана.

— Да, но ты сказал, что не любишь их показывать.

— Иногда что-то находит, а поделиться не с кем. Пошли в поварскую, посидим, поболтаем.

— Так ты их сюда принёс? Пошли, конечно.

В комнатке, где отдыхали повара, Николаенко из-под кровати достал полиэтиленовый пакет, а из него извлёк фотоальбом, корочки которого были обшиты бархатной материей.

— Чего стоишь? Падай, где удобно.

Валерка присел на табурет. Николаенко положил альбом и раскрыл его на первой странице.

— Вот это мой взвод. Все. Это нас офицер сопровождения сфотографировал. Они колону с продуктами мимо нас катили. Вот, к нам на точку заскочили.

С фотографии на Валерку смотрели улыбающиеся лица его ровесников. Молодых ребят. От него, нынешнего солдата, они отличались наличием автоматов в руках… а так солдаты и солдаты. Только вот сквозь улыбки просматривалась тревога и усталость.

— Вот на этих снимках… видишь? — Николаенко описал пальцем границы. — Это наша высотка. Ребята постарались снять её как можно лучше, чтобы всё было видно.

На фотографии были чем-то наполненные и выложенные по периметру небольшой площадки мешки.

— В мешках всё, что смогли накопать на высотке: пыль, земля с камнями, песок, глина.

В середине окружности был небольшой блиндаж. Его крышей служили бревна, на которых лежали мешки.

— Блиндаж сверху маленьким кажется, а внутри просторно. Небольшой кабинетик, койки, стол, лавочка и, конечно же, буржуйка. Всё это настолько абстрактно, — Николаенко засмеялся, — а для нас всё было именно так.

— А трубы не видно…

— Её вывели в сторону, чтобы дым глаза не разъедал. Поехали дальше.

— А это что? — возле блиндажа стояла станина со стволом. — Миномёт?

— Молодец. Миномёт, а здесь станковый пулемёт. Ещё у нас был гранатомёт, две снайперские винтовки, куча гранат и всякая всячина. Не забивай голову пустым. Мы смотрим фотографии.

На одной из них остановились. Николаенко показал пальцем на парнишку, который стоял, вытянув руку с автоматом, а другой смешно подбоченясь.

— Васька. Василий. Василёк. Погоняло Леший. Отец лесничий. Вот он с ним по лесам сызмальства. Как начнёт рассказывать… заслушивались. Вот и прозвали Лешим.

— Ты чего?

— Это первый из двух, которых я потерял в Афгане. Начальство отправило меня его хоронить. Пока ехали, вроде нормально. Хотя чего нормального?! Дома тоже нормально, но как-то натянуто. Пока до кладбища не доехали. Метелили нас с военкоматовскими родственники и близкие Василька… И женщины, и мужики.

Представляешь, я настолько себя считал виновным в его смерти, что даже не сопротивлялся. Да и сейчас с себя вины не снимаю… Просто принимал «расплату», как должное. Били, пока один из офицеров военкомата не закричал: «Он тоже оттуда. Он с вашим сыном служил. Что вы делаете?». Только тогда и перестали бить. Наверное, буду помнить всю оставшуюся жизнь… Всё, поехали дальше, а то опять хандра наступит.

Досматривали альбом в полной тишине. На Валерку фотографии и особенно рассказ Николаенко произвели огромное впечатление. Странно, но его воображение рисовало ясную картину происходящего там, в Афганистане, с теми ребятами, которых он видел на фотографиях. В этот год советские войска покинули территорию дружественной республики, но ещё на десятки лет застыла в человеческих сердцах боль, вызванная смертью родных, близких и товарищей по оружию.