Явление оракула

Уже было часов пять вечера, мы основательно вымотались гоняясь за этим одичавшим sapiensом, да и обедали и завтракали всухомятку, так что сразу решили разбить бивак и набраться калорий и подкормить на удивление выжившего в горах Серого. Мы быстро сориентировались и вспомнили, где валялось упавшее дерево, притащили свою ношу к нему, напилили с него бревен на нодью и нарубили сучьев на небольшой костер, который развёл Игорь и начал кашеварить. Обломав ближайшие елочки, мы подготовили лапник для постели и стали ждать ужин. Присмотревшись к местности, я обнаружил, что от места, где я стрелял барса и первоначально увидел Серого, мы находимся не так далеко. Я, естественно, решил посмотреть пострел. То, что зверь был ранен, я не сомневался и, может быть, где-то уже лежит ещё тепленький. Игорь был занят, а Петро чувствовал себя не очень хорошо или только на это сослался, так что я пошел один. До места пострела было не более километра, так как мы гонялись за Серым по кругу. Это расстояние я прошел за десять минут. Правда, не сразу нашел это место, но по обратным следам вышел на него. Вторая пуля пробила зверю грудь, прошла насквозь, так что кровь брызнула на снег упругой струей, и, срикошетив о камни, ушла в строну. Третий выстрел был мимо, я несколько обзадил, что было и не удивительно на таком расстоянии. Пройдя по следам, я определил тяжелое ранение: зверь схаркивал сгустки крови, пошатывался и волочил лапы. Ясно было, что я пробил ему лёгкие, и он должен лечь где-то рядом. Тем более мы его не пугали, и должен уже истечь кровью, но, пройдя далее по следу, я обнаружил, что он оправился и скоро выровнял ход и даже пошел скачками. Это было совсем непонятно. Смертельно раненый зверь оправился в течение нескольких сотен метров – это было удивительно. Начало темнеть, нужно было спешить к костру, который я разглядел с вершины горы, на которую меня завёл странный зверь. Я пошел напрямую к огню, который был хорошо виден несколько правее того места, где я стоял. Спустившись с вершины, я обнаружил следы. Это не были следы барса – это были следы человеческие. Сверх того, это были следы женщины. Очень маленькие женские следы, обутые в странную обувь, явно не заводского производства, подшитую толстой кожей. Следы были свежие, но ступала она как-то странно, словно была больна. Она не могла не видеть нашего костра, но повернула от него.

Я вспомнил про странный рассказ, что я слышал от Игоря, о том, что наш друг Серый гулял с какой-то женщиной. Меня удивило то, что Игорь был не из робкого десятка, а сразу сбежал из леса, когда увидел следы незнакомого человека и женщины. Не берцы же среднего размера его запугали? Я решил расспросить поподробнее об этой женщине после ужина или во время его. Но вовремя оного нам пришлось провозиться с Серегой. Он не хотел ничего есть, плевался. Пришлось влить ему в рот водки, после чего он, на удивление, начал материться и накинулся на еду. Так что его вновь пришлось связывать, чтобы он не обожрался с голодухи, за тем он уснул как убитый.

После еды и распитой бутылки водки, я спросил об этом Игоря. Тот неохотно сказал, что слышал я и ранее из его пьяного рассказ, но сильно беспокоился о том: попал я или нет. Я соврал, сказав, что промазал. Он не поверил, так как услышал рёв зверя, но успокоился, решив, что ранение это было незначительное, так как расстояние было, по его понятием, чрезмерным.

Скоро он уснул, а мне отчего-то не спалось. В конце концов, я забылся, но сном не глубоким и тревожным. Карабин я держал при себе. Я не сильно поверил в эти бабушкины сказки, но воображение моё разыгралось, и тревога поселилась в душе. Я некогда воевал, и опасность чуял за сто верст. Здесь я тоже её учуял, учуял смерть, бродящую рядом по горам.

Сквозь неглубоки сон я услышал какие-то монотонные звуки, которые никак не могли принадлежать к звукам природы. Это была музыка! Я с трудом разлепил глаза и привел свое сознание в состояние бодрствования. Сначала мне показалось, что я ошибся, но затем в морозном воздухе услышал едва слышные звуки, словно где-то далеко работала машина. Они исходили откуда-то из-за ближайшей горки, за которой начинался склон горы, на которой мы находились. С трудом я поднялся, вошел на пригорок и прислушался. Действительно слышался отдаленный стук, который здесь был более отчетливым. Я долго прислушивался, чтобы определить, откуда исходили эти странные звуки. Мне даже показалось, что кто-то поёт. Это можно было допустить, так как магнитофон или иной воюще-играющий прибор мог быть у кого угодно, но пикники в такой глуши не предвиделись, а ближайшее жилье было на расстоянии уже неменее сорока километров, да и то зимовьё, в которое мы так и не добрались, было весьма далеко. Я, конечно, помнил о странной женщине, которая отчего-то прошла мимо костра и скрылась в горах. Мне полезла всякая чушь в голову о шаманах и прочей нечисти, тем более последние события давали к этому повод.