Явление Пророка

Пятидесятидвухлетний, широкоплечий, с вандейковской бородкой Джейкоб Бирнбаум, основатель SSSJ (Students Struggle for Soviet Jews, Студенческая борьба за советских евреев), высокий и стройный тридцатичетырехлетний Авраам Вайс, глава Еврейского института «Ривердейл» и лидер ортодоксального модернизма, пятидесятилетний хасид и «поющий раввин» Шломо Карлебах, сорокалетний Борух Левин, недавно вернувшийся из СССР, и 38-летний Шломо Рискин, учредитель модной молодежной синагоги на площади Линкольна.

В десяти шагах позади них шли двенадцатилетний сын Левина Авраам и студент Куинс-колледжа Гленн Рихтер.

Все пять раввинов прошли сквозь толпу японских туристов у входа в Рокфеллер-центр, пересекли прохладный отделанный мрамором центральный вестибюль и в левой галерее лифтов зашли в первую же свободную кабину, нажали кнопку «10». Кабина вознесла их на десятый этаж, где располагались агентство «Аэрофлота» и представительство советского АПН в Нью-Йорке. Подойдя к матово-стеклянной двери представительства, Левин нажал кнопку звонка, а когда дверь открылась, уверенно шагнул внутрь. Остальные вошли за ним в небольшую приемную и, подойдя к стойке reception, объявили изумленной крашеной блондинке с халой на голове:

– We want to see your boss.

За спиной у блондинки была еще одна матово-стеклянная дверь, и оттуда, из глубины представительства, был слышен пулеметный стрекот пишущих машинок.

Глядя, как раввины вдруг сняли шляпы и надели кипы и белые покрывала-талиты, блондинка испуганно нажала кнопку селектора:

– Олег Петрович, тут к вам какие-то явреи. Пускать?

– Иду, – отозвался мужской голос, и пару секунд спустя в двери показался тридцатилетний Олег Гришин в джинсах Levi Strauss, щегольских мокасинах и джинсовой рубашке навыпуск.

– What can I do for you? – сказал он раввинам.

– Are you the boss here? – удивился Бирнбаум его ковбойскому виду.

– Yes, I am…

За ним, в глубине офиса, новость о приходе еврейских раввинов заставила стихнуть стук пишущих машинок, и оттуда потянулись в холл любопытные молодые журналисты и журналистки, в том числе Елена Громыко.

– Good, – сказал импозантный Бирнбаум, огладив свою бородку. – Мы принесли обращение к вашему правительству от имени всех еврейских организаций Соединенных Штатов Америки. Мы хотим, чтобы вы передали его господину Брежневу и опубликовали в газете «Правда», – и Бирнбаум кивнул Левину: – Читай.

Борух Левин сделал шаг вперед, открыл красивую папку с красивым машинописным обращением и стал читать:

– «Dear mister Leonid Brezhnev! Досточтимый Леонид Брежнев, уважаемые господа! На протяжении последних шести десятилетий вы удерживаете в своей стране больше двух миллионов евреев, чьей исторической родиной является Израиль, и имеющих там близких родственников…»

Тем временем снаружи, на углу 49-й улицы и Пятой авеню, стоя в одной из двух телефонных будок, Гленн Рихтер звонил в редакции нью-йоркских газет, радио- и телестанций:

– Алло! Это «Нью-Йорк таймс»? Я Гленн Рихтер из «Студенческой борьбы за советское еврейство». Звоню из Рокфеллер-центра. Только что здесь, на десятом этаже, в офис советского Агентства печати «Новости» зашли пять знаменитых раввинов. Сейчас они зачитывают там требование к правительству СССР выпустить советских евреев в Израиль. Мы не знаем, будут их бить или выбросят на улицу. Срочно приезжайте…

Действительно, на десятом этаже Рокфеллер-центра, Гришин, придя в себя от шока визита раввинов, сурово сказал:

– Это хулиганство! Немедленно покиньте советскую территорию!

Но Левин и глазом не повел:

– По нашим сведениям, – продолжал он читать, – десятки тысяч евреев постоянно обращаются в советские правительственные органы за разрешением репатриироваться в Израиль. Однако власти, нарушая человеческие, международные и даже советские законы, отрицают их право на эмиграцию. На сегодняшний день только за желание репатриироваться в Израиль в Советском Союзе арестованы и содержатся в тюрьмах более трехсот евреев-отказников в Риге, Кишиневе, Москве, Одессе, Тбилиси…

– Снимай эту провокацию, – приказал Гришин Елене Громыко.

– Сейчас, – ответила она, сбегала куда-то по коридору, тут же вернулась с фотоаппаратом «Canon А-1» и стала снимать «провокаторов» – раввинов.

А Борух даже не прервал чтение:

– Тысячи желающих репатриироваться в Израиль лишены работы, их семьи остались без средств к существованию…

В зеркальный видоискатель Елена видела его и остальных раввинов крупно, портретно. И привычно кадрируя каждый план, вдруг обратила внимание, насколько мощно выглядят эти евреи – как скульптуры Родена на недавней выставке в Метрополитен-музее…

Между тем в телефонной будке на углу 49-й стрит и Пятой авеню Гленн Рихтер, продолжая обзванивать СМИ, обнаружил, что телефон уже съел все его 25-центовые «квотеры». Спешно достав из кармана пятидолларовую купюру, он сунул ее двенадцатилетнему Аврааму Левину:

– Быстро разменяй на квотеры…

Авраам схватил деньги и стремглав помчался в ближайшие сувенирные магазины, а Гленн продолжил в телефон: