Явор

— Явор, — мнется мужчина в форме, — ты не предупредил, что не один.

— Как-то к слову не пришлось. — Леденящий тон словно сдирает с меня кожу и пробирает до костей, что лишь подстегивает меня рвануться с места.

— Ничего, я уже ухожу. Не буду вам мешать.

Однако спокойно ускользнуть мне не дают. Явор хватает меня за руку и склоняется к уху.

— Ты очень сильно пожалеешь, что ослушалась меня!

Спину прошибает неприятный озноб. Я даже вздрагиваю от побежавших по телу мурашек.

— Теперь я жалею лишь об одном, — осмеливаюсь заглянуть в его промерзлые глаза, черные зрачки которых заполнили всю радужку, отчего взгляд стал еще мрачнее, — что переехала в этот город!

Выдергиваю руку и, подняв валяющееся у пуфика пальто, выскакиваю на улицу.

Я не сразу надеваю верхнюю одежду, потому что вся буквально пылаю неистовым огнем. Холодный ветер подобен бензину, который подливают в бушующее пламя, превращая его в испепеляющее огнище. А еще я начинаю жалеть, что не выпила обезболивающее, потому что сейчас внизу живота неприятно саднит и ноет.

Мысли о блондине покидают меня не скоро. А лежа в кровати, окончательно атакуют. Кажется, я схожу с ума, вспоминая каждую проведенную с ним секунду. Как хотелось то убить его, то умолять, чтобы не останавливался. Как я то леденела от страха, словно от свирепого мороза, то загоралась и растекалась от желания, словно шоколад в фондю. Но когда его рука оказалась в моих трусиках, случилось фиаско. Полный провал. Он почувствовал, как я теку от его развязных прикосновений. Боже, а как он целовал мне грудь! От таких воспоминаний тело пронизывает электрический разряд. Мысли путаются и ускользают от реальности. Чаша весов не может поймать баланс. А еще он изменился, когда понял, что я была девственницей. Даже поцелуи стали другими. Грубость ушла, ее сменила мягкая сладость, а теплый хриплый голос постепенно располагал и подчинял себе. Руки, которые истязали меня, теперь пленяли. Я растворялась в нем, испытывая новые ощущения. Он открывал мир, ранее неизвестный моему телу.

И только осознание того, что я пошла на это из-за грязного шантажа, омрачало мою душу и вызывало горькую обиду. Если бы не месть моему братцу, он бы и не посмотрел в мою сторону. Не так я себе представляла свой первый раз, ох, не так. И что будет, когда блондин обнаружит пропажу и поймет, что телефон у меня? Но я себя утешаю лишь тем, что не увижу его еще целых шесть дней. Шесть дней спокойствия, а потом меня снова накроет белобрысый оползень и погребет под собою.

Непрерывные входящие звонки целый час не дают покоя, и я выключаю звук, однако его телефон не прекращает вибрировать. На дисплее высвечивается неизвестный номер, и я боюсь поднимать трубку. Так и отключаюсь под монотонный звук вибро.

38

ЯВОР

Мелкая сучка стащила мой телефон, и ощущение безысходности от того, что я не могу покинуть пределы дома, просто уничтожает. А еще до трясучки бесит то, что девчонка посмела ослушаться меня. И почему я сразу не разглядел в ней дрянную стерву? Сучий характер разоблачил ее притворную миловидность. Что ж, поиграем на равных. Она решила улизнуть, утерев мне нос, вот только в проигравших оставаться я не привык. Злость раздирает, кромсая выдержку на рваные ошметки. Я просто жалок. Закрадывается мысль, что в тюрьме я имел больше свободы и власти, как бы парадоксально это не звучало.

Стук в дверь немного оживляет и отрывает меня от самобичевания. Тихий. Неуверенный. Даже интересно, кто решил навестить меня в столь поздний час. Но когда открываю дверь, мое сердце пропускает глухой удар и отказывается перекачивать кровь. Отравленную ими. Синими глазами. Блядь, полтора года в мучительных снах я видел эти ебучие глаза. Они въелись в мою память как мелкие острые осколки, вырвать которые можно только с куском мяса, но и тогда зияющая рана будет напоминать о ней. И вот мой кошмар передо мной, а бездонные сапфиры прожигают своим едким пламенем. За грудиной неприятно щемит, а во рту чувствуется привкус горечи. Неожиданность — ее конек.

— Серьезно? — нервный смешок слетает с моих губ и, опершись рукой о косяк, я подаюсь вперед. — Вот так просто? Долгожданная капитуляция шлюхи?

— Может, предложишь войти? — сладкий голос мелодично льется из ее пухлых губ, отравляя мой кислород. Женщина, которая сломала мне жизнь, сломала меня, как ни в чем не бывало стоит и облизывает лисьим взглядом. На ее лице нечитаемое выражение. Держит себя в руках, она это умеет. Уж, я-то знаю...

— У тебя синдром камикадзе?

— Я устала прятаться. Нам нужно поговорить.

Синеглазка трясет в руках бутылку текилы, а я вскидываю бровь и дерзко пробегаюсь языком по зубам.

— Ну проходи, — вальяжно пропускаю ее в дом. Вечер перестает быть томным.

Она грациозно проскальзывает мимо, оставляя за собой шлейф дорогого парфюма, снимает пальто и чинно кладет на пуфик. На ней тонкая красная блуза и узкая кожаная юбка, маняще облегающая округлые бедра. Не оборачиваясь, она направляется в сторону кухни, цокая каблуками. Сука как всегда уверена в себе, ничего не изменилось.