Яжмаг

– Знаете, – совершенно не заметив собственного перехода на мысли вслух, продолжил я, – один мой знакомый, Лев Оболенский из Москвы, как-то объяснял, почему не имеющие никаких казачьих корней простые русские люди почти по всей стране упрямо надевают казачью форму. Таким образом они надеются обрести и свою русскую идентичность, как надёжную опору в вечно меняющемся мире. По принципу: раз как-то устояли казаки, то, возможно, удастся и нам.

– Человек должен идти к вере, – упрямо надула губки моя терпеливая собеседница. – Иегова примет всех, надо только распахнуть ему своё сердце и…

– Кошелёк, – ляпнул я, впрочем тут же повинившись: – Извините, не хотел никого обидеть. Но в нашей стране есть традиционные, давно принятые религии – православие, ислам, буддизм. Каждый свободен в вероисповедании.

– Так почему вы отрицаете права «Свидетелей Иеговы»?

– Потому что, кроме вас, никто не ходит по домам и не пристаёт с раздачей брошюрок, – напомнил я.

Она с раздражением повела плечиками и фыркнула.

– Хорошо, вот, допустим, у нас сейчас в моде родноверы. Ведь эти люди никого не парят своим присутствием. Создают общины Сварога или Велеса, шьют рубахи из льна с красной вышивкой крестиком, собираются в лесах, на местах силы, режут чуров из липы и сосны, славят древних языческих богов и, самое главное, ни к кому не пристают на улице, насильно склоняя в свою веру. По-моему, это здорово!

Нонна недовольно сморщила носик.

– Ибо пока никто не хватает меня за шиворот, не переодевает в косоворотку, не тащит силком в берёзовую рощу, не заставляет водить хороводы, пить хмельной мёд, закусывая галлюциногенными грибами, прыгать с задравшими подол девушками, депилирующими зону бикини через костёр, а потом купаться с ними же голышом в русалочьем озере – почему нет?! Это совершенно нормально, никто никому не мешает и не лезет в душу.

Хотя нет, вот как раз мысль про озеро мне вдруг показалась не лишённой некоторой интимной приятности… Надо поискать в отложенных письмах, вроде меня приглашали на что-то подобное на Псковщине. Может, и съезжу на денёк-другой, для расширения кругозора.

Конечно, так-то и на наших шабашах, собраниях, сходках периодически кто-либо практикует ритуалы слияния с природой посредством передачи сексуальной энергии. Я тоже пару раз в таком участвовал и запоздало признал, что всё это лишь банальный перепихон на нетрезвую голову, без защитных средств, со случайной партнёршей. Если что, напомню, ВИЧ мы не лечим! Ну а уж там кому как угодно, дамы и господа, лично я пас…

– А у вас действительно предки крымские татары? – сменила тему Нонна.

– А у вас и вправду поволжские немцы?

– Ага, вы ответили вопросом на вопрос, как еврей!

– Ой, я вас всю умоляю, таки откуда эти глупые штампы? – делано улыбнулся я, так как девушка, образно выражаясь, случайно попала вилкой прямо в печень. – Да, честно говоря, кровь у нас всех состоит из жуткой мешанины левых верований и холестерина. Такой коктейль не каждый вампир выдержит. А у нас они сплошь гурманы…

Доселе молчавший водитель такси самодовольно улыбнулся в мою сторону половинкой рта, демонстрируя отличные клыки. Девушку на заднем сиденье он пугать не стал, и очень правильно. Боюсь даже представить, что могло бы случиться, завизжи она ещё раз, но уже, к примеру, в машине.

Крышу бы снесло запросто! И не только у самой тачки.

Мы вышли на Банковой, напротив той же свежеокрашенной арки. Нонна опять огорчилась, потому что никто из «Свидетелей Иеговы» её не встречал с цветами, никто не ждал в засаде, подавая тайные знаки, не пытался выследить, куда ведут несчастную пленницу, короче, сплошь тишина и покой. Это, конечно, тоже весьма условные понятия и всегда несут в себе некий оттенок кладбищенских ароматов, но, как по мне, всё равно лучше, чем мятежное блоковское «И вечный бой, покой нам только снится…».

Кстати, никогда не понимал, почему тот же Фамильяр, имея прекрасные возможности для изучения бессмертных строк Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Северянина и Бродского, абсолютно глух к высокой поэзии, так примитивно рифмуя, что аж волосы на спине дыбом и мороз по коже? Вроде бы задуматься, ведь ты в Санкт-Петербурге, городе устоявшихся литературных традиций, подражай великим, и всё! Но нет, этот упёртый котодром для блох встретил нас очередной филиппикой:

– Хозяин вернул деву в странном обличье. И как называть его словом приличным? Он мог утопить это чудо в Фонтанке, в Музей артиллерии сунуть под танки, отдать на съедение львам в Зоосаде, но в дом-то тащить, какой милости ради?!

– Ярослав, я всё слышала. – Нонна обернулась ко мне, притопнув ножкой.

– Прошу прощения, что именно?

– Ваш кот разговаривает!

– О-о…

– И более того, кажется, он меня не любит!