Язон четырех морей

Страшный удар грома заглушил слова, такой сильный, что, казалось, он прогремел прямо на крыше дома. В то же время порыв ветра ворвался через дверь и открытые окна, подняв в воздух занавески и бумаги на бюро. Захлопали створки окон. Язон поспешил все закрыть, собрал разлетевшиеся бумаги, зажег несколько потухших свечей, затем вернулся к Марианне, сделавшей несколько шагов в глубь комнаты, ставшей внезапно душной. Легкая шелковая накидка поверх белого батистового, вышитого маргаритками платья показалась ей невыносимо жаркой, и она сняла ее, положив на кресло. Когда она повернулась к Язону, то увидела, что он с удивлением смотрит на нее, и почувствовала смущение.

– Почему вы смотрите на меня так? – спросила она, не решаясь встретиться с его взглядом.

– Не знаю. Хотя… да! В этом платье, с лентой в волосах, вы напомнили мне девчонку из Селтона, какой я впервые увидел ее всего меньше года назад! Такой короткий срок для всего того, что вы пережили! Подумать только, что вы уже во втором браке, что Наполеон ваш любовник… и, может быть, не единственный! Невероятно!

– Если учесть, что ни один из мужей не сделал меня женщиной, в это легче поверить? – с горечью спросила Марианна.

– Я знаю! Вы имеете в виду, что этим занялся Император.

Тон его был иронический, язвительно-холодный и презрительный. Вспышка внезапного гнева участила дыхание Марианны, залила румянцем ее щеки и шею, зажгла молнии в глазах. Тогда как она пришла к нему терзаемая страхом, почти обезумев от мысли, что на рассвете он может погибнуть под пулями палачей, тогда как она готова кричать, что он в опасности, все, что он смог ей предложить, – это сарказм и недостойные вопросы о том, как она стала женщиной… Разочарование заставило ее потерять голову и бросить ему в лицо то, что она хотела бы скрыть навсегда.

– Я никогда не претендовала на это! – вскричала она дрожащим голосом. – Раз уж вы хотите все знать, то знайте, что Император был только вторым моим любовником. А первым стал освобожденный с понтонов в Плимуте бретонский моряк, с которым я бежала из Англии. Он спас меня при кораблекрушении и от грабителей, и именно он овладел мною на соломе в риге. И я позволила ему это сделать, потому что еще нуждалась в нем и потому что он умирал от желания! Хотите знать его имя? Его зо…

Оглушительная пощечина оборвала ее слова и рассеяла вызванное гневом опьянение. Как наказанный ребенок, она приложила руку к запылавшей щеке и подняла на Язона полные слез глаза. Перед его искаженным яростью лицом она невольно попятилась. Охвативший Язона гнев сделал его таким страшным, что она хотела убежать, но он схватил ее и снова наотмашь ударил.

– Грязная маленькая шлюха! И сколько их было у тебя с тех пор? Кому ты еще отдавалась? А?.. Подумать только, что я тебя любил! Что я говорю? Любил? Я боготворил тебя… я был без ума от тебя… без ума до такой степени, что не смел тебя коснуться… до такой степени, что готов был убить человека, который обладал тобой и которого я от всего сердца уважал!.. Но его, сколько раз ты его обманывала? И с кем?.. С этим русским, без сомнения!

Грозовое неистовство гремело в этом задыхающемся голосе. Обезумев от страха и отчаяния перед подобным гневом, Марианна, понимая, что она пробудила в этом человеке тайные силы страстной души, тем более грозные, что обычно он умел укрощать их своей непреклонной волей, хотела попытаться успокоить его. Она ухватилась за железные руки, которые держали ее за плечи и безжалостно трясли, как орех в сентябре.

– Язон! – простонала она. – Успокойтесь! Выслушайте меня хотя бы.

Но он затряс ее еще сильней.

– Конечно, я выслушаю тебя! Ты ответишь. Итак, этот русский? Можешь ли ты поклясться памятью матери, что он никогда не обладал тобой?

В памяти Марианны предстала отвратительная картина минувшей ночи, и она издала стон агонии.

– Нет, нет!.. Только не это!.. Не это!..

– Ты будешь отвечать, говори? Ты скажешь мне… ты…

Ответом был хрип. Теряя разум от ярости, Язон схватил Марианну за горло и начал сжимать, сжимать… Она закрыла глаза, перестала сопротивляться. Она умрет, умрет от его рук! Так будет гораздо проще! Надо только позволить ему действовать, а завтра люди Савари соединят их в ином мире… Она уже теряла последние силы. Красные круги побежали перед глазами. Она обмякла в душивших ее жестких руках, и Язон внезапно сообразил, что ниточка ее жизни вот-вот оборвется… Он так резко отпустил ее, что она зашаталась и упала бы на пол, если бы за ней не оказалось готовое принять ее на себя кресло. Она отдалась на несколько секунд мягкости подушек, хватая воздух, мало-помалу заполнявший ее легкие. Она слегка помассировала помятое горло. Словно огненный шар прошло по нему вырвавшееся всхлипывание. Гроза теперь во всю мощь гремела вокруг, окутывая их адским пламенем, но не более адским, чем горевшее в их душах. В полном отчаянии она страдальчески прошептала:

– Я люблю тебя… Перед Богом, который меня слышит, клянусь, что я люблю тебя и никому не принадлежу!

– Убирайся!..