Язва

Еще никогда в течение своей сознательной истории человечество не подвергалось большей опасности».

Далее следовали колонки самых ужасных подсчетов: с начала распространения земного зла на родной планете. Количество убитых в войнах — миллиард. Количество заключенных, депортированных, «заклейменных» (приговоренных к медленной смерти) — миллиард. Количество жертв вирусной формы зла — полтора миллиарда.

Примененные пытки, вызывающие цепную реакцию ярости и безумия… Здесь Айрт не выдержал и пропустил длинный абзац, где речь шла об удушенных газом, сожженных заживо, послуживших для переливания крови и других экспериментов. Индустриальные мотивы: дубление кожи, использование жиров и других отходов. И так далее. Цифра, проставленная в графе «эксперименты с целью выяснения способности сопротивления человека альтернативе надежды и отчаянья», была особенно впечатляющей…

«Из этих данных можно было сделать первый вывод, — писал Морозов в виде комментария к этим цифрам, более ужасным, чем сами крики жертв. — Это не земное. И даже не гуманоидное в универсальном смысле этого слова. На это мне ответят, что история Земли знает не менее мрачные страницы безумия, и что носители его — ненормальные.

Вот тут-то и встает вопрос, который кажется мне главным: кто они?..

Мы перебрали миллионы имен. Мы сделали заметки, сопровождаемые фотографиями. Сравнивая эти фото и события с другими, записанными в летописях, я пришел к выводу, который послужил основой моей, казалось бы, безумной гипотезы. Да, изучая эти адские статистические данные, я не мог отделаться от ощущения, что все это я уже слышал!

Так античные цари с телами крылатых быков с древних стел Древней Ассирии приказывали воздвигать горы рук и языков, отрезанных у своих противников;

так библейские завоеватели бросали живых людей в печи для обжига извести — связками по десять человек;

так (и примерно такими же способами) некий Гитлер начал геноцид;

так во многих тоталитарных государствах помещали в лагеря медленной смерти миллионы людей, единственным недостатком которых была форма черепа, цвет кожи или принадлежность к определенной касте.

И все эти факты повторяются в течение тысячелетий!

Значит, земляне — это преступная раса, подлежащая уничтожению?

Язва… это она и есть?

Я не могу этому поверить, будучи сам человеком и землянином по происхождению. Я знаю людей; наконец, я знаю себя. Мы можем быть ограниченны, скаредны, трусливы и чувственны. Среди нас есть больные и безумные. Но настоящий преступник, который разрушает потому, что это доставляет ему удовольствие, и мозговые клетки которого при этом абсолютно здоровы — такого не может быть. В XX-XXI веках еще могли в это верить. Мы — нет. Во всяком случае, когда речь идет о целых народах.

Народы, которые создали храмы Иерусалима и лиру Феба, изобрели пирамиду и колесо, открыли пенициллин и равенство…

И были люди, которых звали Гомер, Достоевский, Пастер… Здесь я ставлю точку.

Неожиданно наступает какое-то яростное безумие, и эти народы уничтожают друг друга, а эти гении и святые становятся чудовищами. После первой атомной бомбардировки жертвы агонизировали в течение двадцати лет!

Пилот, который сбросил бомбу, кажется, сам сошел с ума.

Потому что не мог пережить все это в нормальном состоянии…

А преступники, которых мы называем Ночными, живут. Это потому, что они ненормальные. Таким образом земное зло — действительно, болезнь.

Но какая? Бацилльная, вирусная, результат торможения или стимуляции? Переносимая каким возбудителем? Как получается, что некоторые подобные атаки удаются, а другие нет? Существуют ли антитела, способные остановить продвижение эпидемии?..

Столько проблем! Прежде всего, необходимо определить точные симптомы Язвы. Я брал за основу антропометрические данные старых злодеев, а также современных Ночных, которые происходили с различных планет и континентов. Некоторые были гуманоидами, другие — нет. Не было ничего похожего в натуре мягкого, даже симпатичного палача с Венеры, который погружал своих жертв в болота из раствора фосфора, и распоясавшимся чудовищем, которое взорвало целую планету этой системы.

Ничего, кроме жестокости».

Айрт вздрогнул.

«Отсюда я сделал вывод, что жестокость была одним из симптомов болезни. Не самым главным, может быть, но неотделимым. Однако изъяны не были заметны внешне: лица больных были бесстрастны, аскетичны или одутловаты, глаза — живыми или угрожающими. И напрасно просматривал я летописи: Геринг был тучным, а „железный Феликс“ — худым. Не было никакого сходства между Геббельсом и Сталиным. Современное изображение представляло Торквемаду с изможденным лицом святого, а Калигулу — с профилем почти божественным. Встречались, гуманисты с ужасной внешностью и преступники с ангельской.

И вдруг мне в голову пришла одна идея, словно озарение.