Язверь (СИ)

— Понятно. Забудь.

Сашка пристально на нее посмотрел:

— В игре ты точно не будешь участвовать? Может, все таки передумаешь?

— Вот только игр мне сейчас не хватает.

Еще одним пламенным увлечением Шурки были ролевые игры в условиях города — занятие возмужавших подростков, которым осточертели онлайновые забавы.

Гера знала о ролевых играх практически все — ей об этом рассказывал Сашка. Сюжет строился на мотивах компьютерных квестов, книги или нашумевшего фильма.

Мастер игры составлял развернутый сценарий, прописывал роли, выбирал время и место. К игре участники готовились загодя: костюмы, атрибутику и прочие детали игры следовало выбрать до срока. В назначенный день участники собирались, и слаженный механизм запускался. Задача мастера — отслеживать, чтобы игра не выходила за рамки, чтобы сценарий соблюдался без передергиваний.

Гере было известно, что Шурка готовился к игре «Территория», чтобы выступить за клан анархистов. В клане заболела Волчица, и никого накануне игры на эту роль не нашлось. Позвали Геру. Она отказалась.

Во второй половине дня ее одолел озноб, и захотелось вздремнуть. Работа не шла. Она с трудом досидела до вечера.

В вагоне метро она рухнула на свободное место. Мужчина азиатской национальности — тот, что это место освободил, — торопливо направился к выходу, толкая перед собой большую сумку-«тележку». Невдалеке от Геры кто-то сердито запричитал: «Нет, вы видели? Будто бы ей это место уступили!..»

Слова звучали издалека. Гера погружалась в сон.

После смерти отца в снах снова и снова проигрывалась ситуация: она сидит в позе лотоса на матушкином покрывале, отец — живой и такой настоящий — расхаживает вдоль окна. Они разговаривают.

Отец разъясняет ей непонятное. Она ненадолго запоминает его слова, потом переспрашивает, как делала в детстве. Если проявляет упрямство, маски оживают и зловеще хохочут.

И так много, много долгих ночей.

Жаль, но ничего значимого из ночных разговоров с отцом она так и не вынесла, кроме улюлюканья масок.

Сегодня она снова сидела на той же подстилке, испытывая многократно усиленное «дежа вю». Отец выглядел осунувшимся, обросшим щетиной.

— Если где-нибудь встретишь кубомедузу, спасайся, — наставлял он. — Природа снабдила ее двухметровыми щупальцами — тонкими, крайне опасными. Яд кубомедузы токсичен. Смерть наступает за считанные минуты.

Сон уносил Геру дальше — в неизведанные места, в долину, покрытую мелкой растительностью. Но она шире раскрыла глаза и ущипнула себя за запястье.

— Папа, мне не запомнить. Куба при чем здесь? Эта тварь живет возле Кубы?

— Речь не об этом. Дело в Австралии.

Голос отца стал невнятным, прерывистым, как будто их разговор транслировался на коротких волнах:

— …в восемь раз ядовитее скорпиона, в полсотни раз опасней гремучей змеи…

То, что он рассказывал, требовало осмысления. Во сне этого сделать нельзя. Нужно просто запомнить.

— Ух ты, — наивно воскликнула Гера.

Сон причудливо изменился: перебросил Геру в воды реки, где она, как будто совсем еще девочка, плескалась с другими детьми.