Языческая заря

Русское государство начиналось как государство языческое. Современная языческая историософия, обращаясь к первым векам существования славянства, раздвигает в историческую глубь представления о времени возникновения русского государства. Этим же путём двигалась и формальная наука. Изучение археологических памятников Восточной Европы позволило подтвердить сведения о славянских племенах «Повести временных лет», составить и уточнить карту их расселения. Эти исследования зафиксировали как этническое своеобразие славянства середины I тысячелетия н.э., так и его отличие от одновременных племён Прибалтики, Поволжья и других регионов. Научные исследования обрисовали искомое ныне частью язычников устойчивое локальное своеобразие племенных союзов вятичей, кривичей, северов, радимичей, новгородских словен и других. В снятом виде это своеобразие проявляется и в наши дни в обаянии исчезающих говоров и графике основных краниологических серий этнических русских.

Начала восточнославянской государственности уходят своими корнями гораздо ранее освящённой авторитетом Карамзина даты призвания князей в 862 г. Восточные авторы сообщают о существовавшем некогда племенном союзе волынян-дулебов. Основываясь на этих данных и тексте «Повести временных лет» В.О.Ключевский сделал ясный вывод: «Итак, мы застаём у восточных славян на Карпатах в VI в. большой военный союз под предводительством князя дулебов…

Этот военный союз и есть тот факт, который можно поставить в самом начале нашей истории: она… началась в VI в. на самом краю, в юго-западном углу нашей равнины, на северо-восточных склонах и предгорьях Карпат»[22]. Сама «Повесть» начинает сообщения с факта под 859 г. о наличии на Руси двух самостоятельных центров. «Степенная книга» прекрасно знает, что «и прежде Рюрикова пришествия в Славянскую землю, не худа бяше держава Словенского языка, воинствоваху бо и тогда на многие страны…[23]. Греков Б.Д. делает вывод: «Итак, мы должны признать, что высокая культура Киевского государства, видное место этого государства в международных отношениях — есть итог многовековой истории русского народа до IX в. Ближайшие к IX в. столетия уже знают государства восточных славян существующими. В IX в. они слились в одно огромное государство — Киевское»[24]. Развитие его высокой языческой культуры было искусственно и жестоко прервано.

Если бы этого не случилось, могло возникнуть не одно произведение равное по глубине и силе «Слову о полку Игореве». Уничтожено было многое, но не удалось уничтожить память и надежду.

Для язычника священна история только своего народа. При уважительном отношении к другим языкам и верам. Конечно, существует мировая культура, и её никто не собирается отменять. Но всё же своя рубаха ближе. Своё дороже. Хорошо об этом написано у Розанова, в творчестве которого языческие дионисийские стихии проступают тепло и живо. Розанов фигура уникальная для русской традиции, у него всё строится на семье и роде. Здесь он язычник. Иное дело, что главный завет его жизни своим детям «плодиться и размножаться» был ими нереализован. Может быть, в том числе, и по причине розановской неизбывной сызмальства слабости, а не только вследствие воздействия исторических обстоятельств, в которых его детям довелось жить. Слабость и жалостливость бывают заразны. Они способны разрушить даже самый сильный семейный эгрегор. Розанов, как частное лицо потерпел крах, которого сам он, впрочем, не увидел. Но это уже совсем другая история…

Быть язычником — это, значит, идти своей дорогой и опираться на собственные силы, а не заимствовать заморские учения и веры.

Для нас принятие христианства и обращение всех в государственную мифологическую марксистскую веру — хоть и разнесённые по времени, но однопорядковые явления. Внедрение двух этих чуждых инородческих идейных систем одинаково сопровождалось насилием. В одном случае уничтожением жреческого сословия, во втором, уничтожением всего и вся, что не соответствовало новоявленной норме. В обоих случаях прежде всего уничтожалась старая корневая элита. В обоих случаях несогласное население вынуждено было покидать свои исконные места обитания (отход части вятичей на северо-восток) и спасаться бегством. Эта мысль не противоречит тому, что большевизация была, в том числе и реакцией национальной почвы на излишнее засилье европейских элементов, сопровождавшаяся их изгнанием[25].

А принятие христианства на окраинах Киевского государства было бы не возможно без хотя бы минимальной поддержки некоторых слоев аборигенного населения, уставшего от межплеменных разборок и желавшего переменить своё местное опостылевшее начальство на далёкую киевскую бюрократию.