Языческие шифры русских мифов. Боги, звери, птицы...

Но что же представлял собой главный герой сказки? И почему его называли в отличие от его братьев Иванушкой-дурачком? Дело в том, что на Руси в древности, по-видимому, использовался отсчет суток начиная с вечера. Вечорка, Полуночка и Зорька — три героя некоторых русских сказок, являлись персонификацией трех периодов суток В них проглядывается древний русский обычай делить сутки на три части. И слова, что у сказочного царя или еще у кого-то было три сына, следует понимать, что в сутках было три части. Если рассматривать магическую сторону сказки, то становится понятным представление создателей сказок о существовании связи магии с темным временем суток. Потому-то старшие братья, персонифицирующие темное время суток, умны, что наделены магическими умениями, знают магические премудрости. Посмотрев в этом ракурсе на младшего сына, дневного, увидим, что он не только моложе, но и не может обладать умениями и премудростями старших братьев, на их фоне он — «дурачок» Тем не менее именно ему, Иванушке-дурачку удавалось сделать то, что не могли сделать другие, например освободить царевну из заточения. Солнечного затмения ночью не видно, оно могло быть только днем, т. е. во время этой третьей части суток. Иван женится на царевне и становится царем — правителем Иванова царства. Имя «Иван», вероятно, обозначало правителя первого дома и поэтому в сказочных повествованиях о затмениях обычно и участвует персонаж по имени Иван. В конце концов в сказках возникают царства, полные солнечного света.

Многие русские народные сказки кончались словами: «Сказка — ложь, да в ней — намек, добрым молодцам — урок». Эти слова еще раз подчеркивали наличие в сказках скрытого смысла, говорили о том, что в сказочной форме дано назидание. Русская сказка, в которой повествование велось обыденно и просто даже для ребенка, являлась своеобразным сказочным учебником. И не только добра и оптимизма. Сказка пронизана тайной древнейших знаний, обучала астрономо-астрологическим и другим древним знаниям, являлась прологом к тому русскому песенно-поэтическому сказочному наследию о героях-богатырях, которое получило название былин.

Человечеству предстоит вновь обрести миф, сказку и другие фольклорные источники. Эта книга лишь показывает тропу, по которой надо пройти, чтобы осознать древнюю мудрость богов, их роль в древнейшей науке о беспредельном и становлении всех других религий, в том числе мировых религий современности.

Живительный источник, или Древнерусский шифровальный ключ

Существование шифровальных ключей вытекает из самого астрономо-астрологического содержания сказок и былин. В самом деле, что может быть сказано о движении планет и светил, если нет ни одной цифры? Вероятно, что цифры даны в словесной форме, зашифрованы в некоторых словах. По всей видимости, в древности применялось несколько шифровальных ключей.

«Ключ небесный, земной замок!» — подсказывает старинный русский заговор. В другом заговоре говорится: «И тем моим словам ключ и замок, и замок замкну, и снесу замок в Окиян-море под Латырь камень» «К тем моим словам небо и земля, ключ и замок» — сказано в третьем В четвертом записано: «…замок пресветлого рая, ключ небесного царствия от земли до неба, от неба и до престола и по земли…» [211]. Таким образом, ключ и замок являются распространенными символами неба и земли, указателями того, что ключ от земного замка шифры — следует искать на небе.

Тайны небес сокрыты в пестроцветии земных мифов и сказок всего мира. Поэтому имеет глубокий смысл копать этот еще в достаточной степени неизученный и потому совершенно непонятный пласт древности. А с предложенных позиций можно попытаться понять их многомерную суть.

То, что это удивительное многообразие содержит еще что-то иное, таинственное, было хорошо понятно многим мыслителям как далекой древности, так и наших дней. Вот что, например, писал известный немецкий философ, отец диалектической системы Георг Вильгельм Фридрих Гегель: «Вступая в мир древнеперсидских, индийских, египетских образов и созданий, мы чувствуем себя сначала не по себе; мы чувствуем, что странствуем посреди каких-то задач. Сами по себе эти создания нас не привлекают, непосредственное созерцание их не доставляет нам удовольствия и не удовлетворяет нас; они сами как бы требуют от нас, чтобы мы перешагнули через них и пошли дальше, к их смыслу, который есть нечто более широкое, более глубокое, чем эти образы».

Попытки объяснить давнее почитание объектов животного и растительного мира, играющих значительную роль в многообразии тайн космической религии, родоплеменным тотемизмом слишком упрощают причинно-следственную сторону рассматриваемого вопроса. Подобное упрощенчество в науке, к сожалению, заходит слишком далеко.