Языческий лорд

Нам, саксам, никогда не нравилось жить в старом городе. Нам в нем тревожно. Там обитают тени, странные призраки, которых мы не понимаем, потому как они пришли из Рима. Не из христианского Рима – с тем-то все ясно. Я встречал десятки тех, кто совершил паломничество туда. По возвращении пилигримы разглагольствовали про чудесный город с колоннами, соборами и арками, целиком лежащий в руинах; про волков, бродящих среди груд битого камня, и про главного попа, который разливает яд, сидя в своем полуобвалившемся дворце на берегу вонючей реки. Это все понятно. Нынешний Рим – такой же Лунден, просто побольше. Призраки старого Лундена пришли из другого Рима – города, обладавшего огромной властью, столицы всего мира. Его воины прошагали от пустынь до снегов, сокрушая племена и страны, а затем, без всякой видимой для меня причины, могущество их иссякло. Непобедимые легионы ослабели, побитые племена возродились, и слава великого города обратилась в тлен. Для Лундена это тоже верно. Да посмотрите сами! Величественные здания приходили в упадок, и при виде их меня, как обычно, охватило уныние. Мы, саксы, строим из дерева и соломы, наши дома гниют под дождем и треплются ветром! Ни один человек из ныне живущих не способен воссоздать славу Рима. Мы скатываемся в хаос. Хаос наступит тогда, когда боги начнут войну друг с другом, и я был убежден, как убежден и сейчас, что необъяснимый подъем христианства служит первым знамением подкрадывающейся беды. Мы – детские игрушки, которые смыло в реку и влечет в бездну.

Я вошел в таверну на берегу. На самом деле она именовалась таверной Вульфреда, но все звали ее «Мертвый дан», потому как однажды прилив принес труп воина-дана и нанизал его на гнилой столб, торчащий из грязи там, где некогда была пристань. Вульфред меня знал, и если был удивлен, когда я попросил приюта в его темных, как пещера, залах, то любезно скрыл это. Обычно-то я гостил в королевском дворце, построенном на вершине холма, а теперь стоял перед ним, протягивая монеты.

– Я тут, чтобы купить корабль, – объяснил я ему.

– Этого добра навалом.

– И найти людей, – добавил я.

– От желающих последовать за великим господином Утредом не будет отбоя, – заверил он.

Я в этом сомневался. Бывали времена, когда воины умоляли принять у них присягу, зная меня как щедрого вождя, но Церковь наверняка распространила весть, что Утред теперь про́клятый, и страх перед адом заставит людей держаться от меня подальше.

– Но это к лучшему, – заметил Финан тем вечером.

– Почему?

– Потому что ублюдки, готовые примкнуть к нам, не испугаются даже преисподней. – Он ухмыльнулся, обнажив три желтых зуба на пустой челюсти. – Нам пригодятся мерзавцы, способные с боем проложить дорогу через ад.

– Это нам тоже предстоит, – сказал я с ухмылкой.

– Уж я-то знаю, что у тебя на уме, – заявил ирландец.

– Знаешь?

Он растянулся на лавке, бросив взгляд в большую комнату, где напивались посетители.

– Сколько лет мы уже вместе? – спросил Финан, но ответа дожидаться не стал. – И о чем ты грезил все эти годы? А когда более подходящее время, как не сейчас?

– Почему именно сейчас?

– Ясно почему: в данный момент ублюдки меньше всего ожидают нападения.

– Если повезет, у меня будет пятьдесят человек, – проворчал я.

– А сколько у твоего дяди?

– Сотни три, может, больше.

Ирландец с улыбкой посмотрел на меня:

– Но ты ведь придумал способ пробраться внутрь, не так ли?

Я коснулся молота на шее, надеясь на то, что старые боги еще имеют власть в этом сошедшем с ума, угасающем мире.

– Придумал.

– Тогда да поможет Христос тем трем сотням, потому как им крышка, – отозвался он.

Это было безумие. И, по словам Финана, безумие иногда срабатывает.

* * *

Судно называлось «Полуночная». Странное имя для боевого корабля, но Кенрик – парень, продавший его нам, – сказал, что судно построили из деревьев, срубленных в полночь.

– Это приносит кораблю удачу, – пояснил он.

«Полуночная» была оснащена банками на сорок четыре гребца, съемной мачтой из ели, грязно-белого цвета парусом, прошитым для крепости пеньковыми канатами, и высоким штевнем с драконьей головой. Предыдущий владелец выкрасил голову красным и черным, но краска выцвела и облупилась, поэтому дракон выглядел так, будто у него цинга.

– Везучий корабль, – сообщил Кенрик.

Это был дородный коротышка, бородатый и лысый, строивший корабли на верфи, расположенной сразу к востоку от римской городской стены. На него работало сорок или пятьдесят человек, некоторые из них рабы. При помощи тесла и пилы они делали торговые суда – пузатые, тяжелые и тихоходные. Но «Полуночная» принадлежала к другой породе: она была длинной, широкой в середине, плоскодонной и с низким бортом. Стремительный, юркий зверь.

– Ты ее построил? – спросил я.

– Она потерпела крушение, – отозвался Кенрик.

– Когда?

– В прошлом году, на день святого Маркона. Ветер задул с севера и выбросил ее на отмель Скеапиг.

Я прошелся по верфи, рассматривая «Полуночную». Обшивка ее почернела, хотя это вполне могло быть следствием недавнего дождя.

– Корабль не выглядит поврежденным, – заметил я.