Язычник

Нa подворье Детинца раздавался сухой стук деревянных мечей. Отроки учились ратовать в гибком строю, тройками. Присматривали за ними старшие гридни: Лузгай и Хрольв. Артём с удовольствием поглядел на воинскую справу… И сразу обнаружил, что его младший братец, коему положено было сейчас отрабатывать за старшего тройки, от дела отлынивает. Весело болтает с неизвестной Артёму девушкой. Девица-красавица, судя по убору и наряду, не из теремных девок, а приличного рода, посмеиваясь, слушала Славкины байки и явно благоволила парню. А Славка заливался соловьем. Мало того, что сам бездельничает, так еще и других отвлекает. Вот один из отроков загляделся на девицу… И так схлопотал мечом в чрево, что аж согнулся. Артём уже набрал в грудь воздуху, чтобы устроить нахлобучку и бездельнику-брату, и гридням-наставникам, и страже у ворот, что пускает в кремль-Детинец кого ни попадя…

Помешал сотник Горомут, который подошел к Артёму, чтобы поблагодарить за поддержку.

Артём выслушал благосклонно. Тем временем один из детских подвел сотнику коня… Двух коней. Одного, как оказалось, для красавицы, с которой заигрывал Славка.

Когда оказалось, что девица приехала в Детинец с сотником, Артём решил выволочку отменить. И вспомнил вовремя, что Ярополк хочет Славку – в гридни. А ругать гридня, пусть даже еще не опоясанного, по пустякам – негоже.

Так что Артём просто подозвал братца, велел подать учебные мечи и до полудня гонял по подворью.

Со Славки семь потов сошло. Впрочем, Артём тоже взмок: младший брат уступал ему умением и проворством, однако был очень силен и длиннорук, что на мечах давало ему преимущество, какого не было бы, сражайся они с Артёмом на саблях или копьях.

Гоняя брата, Артём вспомнил еще об одном деле, которое было у него к Ярополку.

Хотел Артём поучить одного поганца-ромея. Собственно, воевода был вправе это сделать и без разрешения Ярополка. Но он знал, что князь, через херсонесского старосту, ведет сейчас какие-то переговоры с Константинополем. Не хотелось бы помешать.

Задумался Артём, отвлекся… А поединок этого не любит. Хоп – и прилетело Артёму деревянным клином аккурат по голени. В последний миг Артём успел увести ногу но все равно чиркнуло хорошо. Будь меч настоящий – быть бы воеводе без ноги. Артём зашипел от боли, а обрадованный Славка накинулся на старшего брата с удвоенной силой. Сухой стук деревянных мечей стал частым, как барабанная дробь. Некоторое время, пока отходила ушибленная нога, Артём только оборонялся, причем не без труда. Оклемавшись же, сам перешел в наступление. Славка к этому времени подустал, замедлился – и получил сполна. Артём «отметил» ему обе ноги, шею, грудь, затылок, а под конец так приложил клинком под коленку, что Славка не удержался на ногах. Так они и закончили поединок: младший – лежа на мостовой, старший – прижав ему к горлу учебный меч.

– А все-таки я тебя достал! – гордо заявил Славка, передав деревянный меч отроку, а взамен получив свою саблю.

– Достал, – с удовольствием согласился Артём. – Это хорошо. Не зря, значит, наш князь хочет тебя золотым поясом наградить.

– Меня? В гридни?! Перун молниерукий! – Славка аж подпрыгнул от радости. Потом успокоился, подумал и сказал: – За ту стрелу, да?

– Точно. И справедливо. – И добавил сокрушенно: – А вот меня, пожалуй, впору из воевод в отроки низводить. Никак я, Славка, не могу злыдня выследить. Никто ничего не видел, никто ничего не знает.

– Я его видел, – заметил Славка.

– А узнаешь, если что?

Младший брат подумал немного – и покачал головой.

– Вот то-то и оно.

Славка тоже погрустнел, но вскоре оживился:

– Видал, с какой я красной девкой познакомился?

– Это когда вместо работы лясы точил? – ехидно уточнил Артём.

– Ага! Ее Улайдиной зовут. Улькой, по-нашему. Кто ее родня и откуда она, я пока не знаю, но…

– Дочка любечского сотника Горомута, – сказал Артём. – Погоди пока про девок. Есть у меня к тебе дело одно. Ты слыхал, верно, что ромейские пастыри булгарских порицают?

– Не булгарских, а этих, которые другие ромеи. Латиняне.

– Тех – само собой. Но и булгарских – тоже. Ну пока они языками мелют, это пустое. Однако говорила мне мать: жалились ей, что прихожан церкви булгарской, той, что у смоленских ворот, какой-то ромей забижает Бьет. Ты проведай что да как, ладно?

– Проведаю, – кивнул Славка. – У дружка моего Антифа мать в ту церковь ходит. Коли правда, так я того ромея…

– А вот этого не надо, – перебил Славку старший брат. – Князь наш сейчас с ромеями переговоры ведет по торговым делам. Значит, ссориться с ромеями нельзя. Узнай, что сможешь, а дальше я сам.

Тут Артёму подвели коня, и он прыгнул в седло. Но Славка поймал его коня за узду:

– Слышь, братец, а когда меня – в гридни? – спросил он вполголоса.

– Скоро, – пообещал Артём.

Тут его конь извернулся и цапнул Славку за руку. Схватить не сумел, но узду Славка выпустил, и конь, презрительно фыркнув, зашагал в воротам.

– Княжий гридень Богуслав… – медленно, смакуя, произнес Славка. Звучало основательно.

«Сегодня парням расскажу… – подумал он. – Или нет, не расскажу. Выйдет, что хвастаюсь. Пусть сами узнают…»