Язычник

– Скомороху веры нет, – возразил Кулиба. – Сбежит. Меня надо послать. Я не сбегу. И не засвищу! – Кулиба послал Славке суровый взгляд.

– Ага! Меня, значит, в городе признают, а тебя, гридня полоцкого, – нет! – Славка засмеялся.

– Так я смердом переоденусь.

– Глупость говоришь, Кулиба, – сказал Устах. – Какой из тебя смерд? Как из сокола утка. Мальца я пошлю. Есть у меня один на примете. Шустрый…

– Настолько шустрый, что в кремль прошмыгнет? – поинтересовался Славка.

– Может, и прошмыгнет. А вот тебя точно дальше городских ворот не пустят. Если, опять же, по дороге не сцапают.

– Ну, сцапать меня – дело непростое, – самоуверенно заявил Славка и подмигнул Кулибе.

– Ага! – передразнил полоцкий гридень Славку. – Меня признают, а тебя – нет. Из тебя такой смерд…

– А кто тебе сказал, что я стану смердом переодеваться? – насмешливо спросил Славка. – Вот еще! Воином поеду. На коне и в доспехе.

Тут уж многие рассмеялись.

– Как увидит тебя, такого грозного, Владимирова гридь – так сразу в штаны наложит и из Полоцка прочь побежит! – развеселился Кулиба.

Только Устах не засмеялся.

– Говори, что придумал, – велел он.

– Да ничего особенного, – сказал Славка. – Слыхал, как брат мой через печенежский лагерь из осажденного Киева прошел?

– О том все слыхали, – ответил Устах. – Великое дело было. А что дальше?

– А то, что брат мой на печенега не очень-то похож. Правда, язык их знал неплохо. А я вот за нурмана вполне сойду. По-нурмански я говорю не хуже, чем по-печенежски. Доспех у меня – с нурмана. Конь, сбруя, одежка – все нурманское, трофейное. Ну как, дядька Устах, хороша теперь моя мысль?

– Не дюже, – покачал головой полоцкий воевода. – А ну как признают твой доспех, да и спросят, куда из него прежний хозяин подевался?

– Замечание правильное, – согласился Славка. – Так ведь у тебя здесь и кузнец есть, и кузница. Так что можно бронь маленько подправить. А меч я другой возьму. И коня. А еще хорошо бы что-нибудь приметное. Чтоб сразу в глаза кидалось и на все остальное уже не глядели. Брат мой, к примеру, с уздечкой бегал – будто коня искал. Мне тоже такая «уздечка» нужна… Может, предложишь чего, а, дядька Устах?

Воевода задумался…

– Эх, – промолвил он после паузы. – Если что с тобой случится, что я бате твоему скажу?

– Правду, – твердо произнес Славка. – Да не тревожься, дядька Устах! Я бате и сам все рассказать сумею. Я удачливый!

– Ну коли так… – Устах встал и хлопнул Славку по плечу: – Будет тебе твоя уздечка, сынок!

Глава 13 Разведчик

– Ого! Ну и зверюга! – Нурманы из дружины Сигурда Эйриксона, княжьего воеводы, столпились вокруг телеги. – О! Побольше белого будет? Как думаешь, Скегги?

– Не-е… Белые покрупнее будут. Вот мы с братьями как-то завалили одного. Так втроем еле-еле уволокли!

– Ври больше! У этого-то зубищи – подлинней моего ножа! Нет, ты глянь! – Нурманы с интересом заглядывали в раззявленную пасть, щупали тушу, изучали запекшуюся кровь на шкуре.

– Ты глянь – летний, а жирок уже нагулял. Слышь, как там тебя, Горм – уважь, позволь отмахнуть окорок! А мы те четверть серебряной марки отвесим!

– Н-нет! – слегка заикаясь, ответил хозяин медвежьей туши.

– Что? Мало? – набычился тот, кого звали Скегги. – Четверть марки – хорошая цена. Очень хорошая.

– Д-да, – согласился тот, кто представился Гормом. – Т-только медведь – д-для к-конунга. К-как же к-конунгу – без лапы?

– Отстань от него, Скегги, – вмешался другой нурман. – Прав он. Пива хочешь, Горм?

– Н-не от-ткажусь! – Принял поднесенный холопом ковш, сдвинул немного вверх помятый исцарапанный шлем и в несколько глотков опростал емкость.

– Расскажи, как ты его? – спросил угостивший пивом нурман. – Как выследил громадину такую?

– Я его не выслеживал, – сказал Горм.

После пива он стал меньше заикаться, но слова все равно выговаривал плохо. Оно и понятно. Одна щека славного охотника изрядно распухла, и даже из-под шлема видно было, что раскровенена изрядно. Сразу понятно, что тяжко пришлось не только броне, но и тому, кто ее носил.

– Он сам напал, – сказал Горм.

– И ты его – один? – допытывался нурман.

– Трое нас было, – сказал Горм. – А можно еще пива?

– Налей, – велел стражник холопу. – А где же остальные?

Горм принял еще один ковш:

– О-о! Славно! Благодарю тебя…

– Рауми! – представился нурман. – Рауми Хальффсон.

– Благодарю тебя, Рауми. Трое нас было. Я и двое хольмгардцев. Ехали мы по тропе, а тут он выскочил. У меня лошадь шархнулась, споткнулась и упала. Выкарабкался, гляжу – хольмгардцы уже лежат. А зверь этот на меня бежит. Я его мечом рубанул, да он лапой махнул – меч мой улетел.

– И как же ты…

Горм приложился к ковшу, отер рот грязной ладонью и сказал:

– Ножом я его. Я на него закричал, он на дыбы поднялся, сгреб меня – ну я его ножом и ткнул меж ребер. А он меня – лапой по голове приласкал. Подумал – убил. Однако очнулся. Гляжу – а он рядом мертвый.

– Сильна твоя удача! – одобрительно произнес Рауми. – Ну ладно, вези его в замок. Там сейчас конунг.

– Угу. Благодарю за пиво, – Горм вскарабкался на телегу, мальчишка-смерд щелкнул кнутом.