Язычник

Маловероятно. То есть спасательная операция могла осуществляться с его благосклонного молчания, однако никак не по прямому приказу. Значит… Уолтер Стаббинс на свой страх и риск?

Похоже.

Даже очень похоже. Эрвин мысленно усмехнулся: пусть вычислитель в нем уснул, и, возможно, навеки, зато применение метода исключения дает подчас неплохие результаты. Нужно быть хотя бы по минимуму подготовленным к первому разговору…

Зная приблизительно водоизмещение и габариты Сковородки, Эрвин попытался для примера решить в уме элементарную задачу: определить мощность, необходимую для удержания плавучего терминала на месте вопреки океанической циркуляции течений, — и спустя минуту сдался. Формулы гидродинамики уплывали за горизонт, цифры не желали подвергаться алгебраическим действиям, промежуточные результаты рассыпались в прах, даже не возникнув. Память просто отказывалась удерживать такой — нарочито малый! — массив данных, а мозг не мог обработать даже то, что удержано. Конец тебе, вычислитель… Спекся. Сгорел.

И кому ты такой теперь нужен?

Никому, если не считать самого себя… и еще одного человека.

Со скрипом откатилась в сторону дверь, вошел некто. Сел на стул возле койки. Над Эрвином склонилась лисья физиономия — маленькие темные глазки, длинный тонкий нос без горбинки и скошенный подбородок.

— Ну-с, как мы себя чувствуем?

Голос был приятный, обволакивающий.

— У медиков спросите, — огрызнулся Эрвин. — Вы ведь не медик.

— Как вы поняли? — улыбнулся лисьелицый. — Вычислили?

— Зачем? Сразу видно.

— Точно, не медик. Меня зовут Андонис Ламбракис, это я вытащил вас из болота. — Визитер помолчал. — Вы не испытываете благодарности?

— Испытываю, испытываю, — сказал Эрвин. — Тронут до глубины души. Молоток, наверное, тоже благодарен, когда его берут в руку, чтобы бить по гвоздю. Давайте-ка без церемоний: над Саргассовым болотом пилоты боятся летать, а вы полетели. Не надо врать, будто из сострадания. Я вам понадобился и не собираюсь изображать, будто я этого не знаю. Чего хочет от меня Уолтер Стаббинс — работы и лояльности? Будет ему и то и другое. Если придем к соглашению.

— О! — Лисья физиономия Ламбракиса изобразила удовольствие. — Прекрасно, что вы все так хорошо понимаете. Успели вычислить, да? Ну конечно, о чем я спрашиваю! Наслышан, наслышан о ваших способностях…

— Да какие там способности! Я не в форме.

— Охотно верю и тем сильнее восхищаюсь. И вы по-прежнему знаете себе цену, несмотря на все, что вам пришлось пережить. Что ж, это неплохо…

— Ближе к делу, — буркнул Эрвин. — Жить я буду, это я уже понял. А как долго проваляюсь? Что это? — показал он на трубочку, идущую к вене на локтевом сгибе.

— Частичное переливание ради восполнения кровопотери, гемодиализ на случай заражения крови, иммуноактиваторы, ну и питательный коктейль, конечно. Жить вы будете. Фельдшер сказал, что регенерация идет успешно, от ваших ран даже шрамов не останется. Завтра вы сможете встать с постели.

— Рад слышать. На орбите у вас, как я понимаю, корабль. Как вы собираетесь доставить меня на него?

Ответ был ожидаемым:

— Выдадим вас за Петрова. Комплекция, правда, не та, ну да ничего, он тут мало светился…

— Петров? — переспросил Эрвин.

— Ну да. Человек, которого мы посылали за вами.

— Он представился мне как Иванов.

Ламбракис захихикал.

— Да, та еще фантазия: Иванов, Петров… Только не рассказывайте мне, что вы с самого начала не поняли, что он назвался вымышленной фамилией.

— Какая разница? Это не сыграло никакой роли. Значит, этот Иванов-Петров…

— Мертв, — жестко сказал Ламбракис. — Мне неприятно об этом говорить, но вы защищали труп. Не стыдитесь, я же понимаю, в каком вы были состоянии… Тут нечего стыдиться. Мы оставили тело на месте — пришлось торопиться. Кроме того, он оказался ренегатом.

— В отличие от меня, — ухмыльнулся Эрвин, — я ведь никому не служил и еще не служу.

— Вот именно, с вас и взятки гладки. Ну, отдыхайте пока…

Ламбракис ушел, и Эрвин перевел дух. Обошлось — его не раскусили. Он угадал, и он нужен, на него делает ставку Уолтер Стаббинс, правая рука Большого Лю. Скорее всего, для публики разыгран демонстративный разрыв между Лю и Стаббинсом, и Лю таким образом вывел — или попытался вывести — из-под удара свои предприятия на Хляби…

Когда нельзя считать, остается только думать, и Эрвин думал. Полтора года назад Стаббинс имел некоторый вес лишь постольку, поскольку был влиятелен Лю Цаоши, — ну а сейчас?

Информации не было — лишь штришки и детальки. Иванов, который на самом деле Петров, работал на Стаббинса, как и Ламбракис. Иванов был отправлен к изгнаннику действительно ради проверки на месте: не свихнулся ли вычислитель от борьбы с болотом и одиночества на острове. Уж если мешать исполнению приговора суда, попадая под серьезную статью, то уж точно не ради полоумного. «Расколовшись» под нажимом Эрвина, Иванов ничего не рассказал о разрыве между Стаббинсом и Лю, а значит, разрыв произошел позднее. Насколько фиктивен этот разрыв — вот вопрос. Кто прочит себя в хозяева вычислителя, не зная, что тот спекся, — Стаббинс или сам Лю?