Язычники крещеной Руси.

Так что, ни «двоеверие», ни очаги настоящего язычества, сохранявшиеся веками после крещения (о которых пойдёт речь в этой книге), не являются какой-то исключительно русской диковиной.

Не надо объяснять её какими-то не очень внятными преимуществами русского язычества перед античным или западным.

Не стоит и православной церкви приписывать какую-то особую терпимость к пережиткам язычества, по сравнению с нетерпимым-де католичеством, ни хвалить православие за это не стоит, ни бранить.

Единственно – русское православие было на полтысячи лет моложе франкского или бриттского христианства, да и никогда не имело собственной мощной управленческой и карательной системы, полагаясь на мощь христианского (а иной раз, как мы увидим, и нехристианского) государства.

Не в терпимости тут дело. Это положение прекрасно отображено русским присловьем про бодливую корову…

Итак, во-первых, двоеверие было. Во-вторых, всю историю русского христианства, русской церкви крещёные русские люди были скорее двоеверцами.

Ситуацию X-XV, а кое-где и XVI-XVIII веков следует воспринимать не как «христиане против язычников» и уж, тем более, не как «христиане против двоеверцев», но исключительно, как «двоеверцы против язычников», в лучшем для церкви и христианства случае – «христиане во главе двоеверцев против язычников».

Это уже много позже, через полтысячи лет после «крещения Руси» двоеверие, а не откровенное язычество, стало не союзником, а проблемой церкви. Она обрушилась на него и, к своему несчастью, выиграла.

Но об этом поговорим в послесловии.

Нас сейчас интересует другая схватка – восьмивековая борьба христиан и союзных им двоеверцев против русского язычества, против тех, кто сознательно и последовательно исповедовал веру Пращуров, отказываясь склоняться перед чужеземным богом.

Глава 1. Накануне (V-X вв.)

Языческая держава. Несколько слов о русской вере. Христиане некрещёной Руси. Предавший Родных Богов.

«Русин или христианин…»

Договор Олега Вещего с Византией, 907 г.

«Кто из нас не любит тех времён, когда русские были действительно русскими, когда

они в собственное свое платье наряжались, ходили своею походкою, жили по своему обычаю…»

Н.М. Карамзин . «Наталья, боярская дочь»

«Он вольным был. Клыкастые драккары

Вёл в синь и солнце, стоя у главы.

От Груманта до Кипра и Сахары

Весёлый клич гремел: «На вы! На вы!»

Русь оценил, Царьграда хлебосольство

И златоглавий самоварный вид.

Он усмехался: «Слишком мало солнца?

Так вот вам солнце – на ворота щит!»

Русь не любил молебны и базары,

Теодицей непроходимый лес.

Склоняли выю греки и хазары

Перед мечом с насечкой черт и рез».

А. Широпаев . «Пленник»

Дохристианскую Русь – как, впрочем, едва ли не всякое историческое явление – окружает немало мифов. Один из них, самый любимый православствующей нашей публикой, гласит, что никакой Руси, собственно, до крещения и не было.

Недаром, когда в 1988 году доживающий последнее Советский Союз решил отпраздновать тысячелетие крещения, вчерашние глашатаи «научного атеизма» заблажили со всех трибун, экранов, подмостков: «тысячелетие русской культуры», «тысячелетие русского искусства», «тысячелетие русской живописи», «тысячелетие русской архитектуры»…

Последнее особенно умиляет. Язычники, надо полагать, на поле спали, другой накрывались. Благо что никто не додумался возопить про «тысячелетие русского костюма», скажем; хотя, может, и вопили, просто мимо ушей и глаз проскользнуло – тогда было много слоганов в этом духе, ничуть не более осмысленных.

Ещё раз повторяю – речь не о православных, речь о православствующих. Для православного неинтересна роль православия в культуре (скорее – роль культуры в православии), государственности и т.д., и т. п.

Тем паче не волнуют его взаимоотношения его веры со сказочным зверем прогрессом (а может, и не зверем, до сих пор никто из верующих в эту диковину не объяснил мне, тёмному, что он такое).

Как сказал один неглупый православный – «христианство ценно не тем, что помогло построить империю, а тем, что оно истинно». В последнем я, нехристь, оставлю за собой право усомниться, но и спорить здесь не стану.

А вот, когда православствующие начинают оскорблять мою языческую святыню, моих Предков – тут уж извините. Тут я не просто могу или стану, тут я просто обязан возразить.