Язык Адама: Как люди создали язык, как язык создал людей

Гораздо более того, какой именно тип знака использовался, важно то, что использование некоторого знака для обозначения туши животного, лежащей, возможно, за несколько километров, которую вы видели, возможно, несколько часов назад, было первым настоящим случаем перемещаемости за пределами перепончатокрылых. Те, кто пишет об эволюции языка, слишком много возлагают на произвольность знака — факт в том, что в сегодняшних языках слова едва ли выглядят или звучат так, как вещи, к которым они относятся. Но то же самое верно и для многих сигналов СКЖ — например, большинства криков, предупреждающих об опасности. С другой стороны, за пределами пчел и муравьев ни один сигнал СКЖ не выполняет функции перемещаемости.

Поэтому настоящий прорыв к языку обязан идти через перемещаемость, а не через произвольность. Все, что может выполнять эту функцию, достигнет своей цели. И иконические знаки сработают, потому что в данном конкретном контексте, когда мы размахиваем руками и указываем: «Там!», звук трубящего слона или гиппопотама, или кого-то еще, может Иметь только одно значение: туша огромного монстра, пища, находится на расстоянии лишь небольшой пробежки.

Вид делает то, что должен

Итак, возвращаемся в саванну, нам нужно набрать как можно больше помощников.

Включая женщин? Конечно, а почему бы и нет?

Основная причина, почему нет, — это ошибка обратной проекции. Среди немногих охотников и собирателей, оставшихся в современном мире, мужчины охотятся, а женщины занимаются собирательством. Среди шимпанзе самки иногда охотятся, но в основном это делают самцы. Поэтому наиболее простой способ реконструкции нашего прошлого — провести прямую линию от шимпанзе к человеку и предположить, что наши предки покорно тянулись вдоль нее. Если самки вначале немного охотились, а сегодня не делают этого совсем, то число женщин-охотниц должно было постепенно снижаться на протяжении всех этих промежуточных тысячелетий.

Конечно же, это только один аспект базовой теории эволюционной лестницы, независимо от того, насколько часто ее оскорбляли и принижали, продолжающей свою подпольную жизнь в умах многих, и даже тех, кто открыто отвергает ее. Все чему-то предшествует, причем, как правило, нам. Все направлено на достижение вершины, и вершина — это мы.

Но в действительности все, что бы ни делали живые организмы, определено обстоятельствами, в которых они находятся, а не теми, которые для них создал некий Творец, или даже не тем, что некий таинственный долгосрочный эволюционный тренд им предписывает делать. Среди исполнителей шотландских национальных танцев ходит поговорка, что если вы не уверены в следующем движении, «музыка сама подскажет вам, что делать». Конечно же, это совершеннейшая ложь. Но в эволюции ниша действительно подскажет вам, что нужно делать, и, бесспорно, вы так и поступите, потому что ваши гены более пластичны, чем вам кажется, и, благодаря возможности различной экспрессии, могут проявляться совершенно различными способами.

И в любом случае мы не говорим об охотниках. Мы говорим о высших падальщиках, агрессивных падальщиках, а к падалыцичеству любого рода обезьяны практически неспособны — уж точно не до такой степени, как наши предки. Для агрессивного падалыцичества подойдут любые стратегии, в данном случае — величина группы. А не брать с собой женщин — по крайней мере, тех, кто не занят вынашиванием ребенка или уходом за новорожденными, — это значит связывать себе руки.

Представьте себе, что мы уже оповестили все сорок членов нашей группы, и они, в свою очередь, предупредили еще несколько десятков членов соседних групп. Теперь нас уже около сотни, и мы большой группой направляемся на место. По пути мы подбираем отщепы и ручные рубила.

Нечто, что очень долго смущало палеонтологов, — это огромное количество найденных орудий. Неважно, для чего они предназначались, их, казалось, было намного больше, чем требовалось.

Почему же их было столь много? Почему мы находим их разбросанными по огромным территориям и почему на большинстве из них нет никаких следов использования? Житейская логика подсказала бы, что их используют для разрубания, преимущественно, туш на скотобойне. Кто-то мог бы предположить, что это были снаряды, применявшиеся на охоте. Могут даже подумать, что это — способ продемонстрировать самкам впечатляющие возможности создавшего их самца. Но для чего же их так много, и почему они столь мало использованы, и почему мы находим их повсюду?

Предположим, что один из основных способов их использования — это оттеснение соперников от огромных туш.