Язык до Китежа доведет (СИ)

Обезглавленный куротур на мгновение замер, словно парализованный. Затем взмахнул крыльями, вскочил на ноги, освободив помятую кису, и шаткой походкой куда-то побрёл. На краю полянки запнулся о торчащий из земли древесный корень и тяжело осел на землю.

Бася, быстро приняв свой привычный облик, отряхнулась и шустро вскарабкалась ко мне на плечо, с опаской глядя на поверженное чудовище.

Все шесть конечностей умирающей твари задёргались в конвульсии, бычий хвост задрался, и из-под него с тихим чавкающим звуком выкатилось что-то круглое и белое.

— Сеня, смотри, смотри! Это же яйцо! — Восхищённо мяукнула киса мне на ухо.

— Нашла время. Яйцо… Да хоть целая яичница с колбасой, — буркнул я, брезгливо отбрасывая заляпанный чем-то липким молот и вытирая руки о штаны. — Ты сама-то как, защитница? Цела? Он тебе ничего не сломал?

— Да вроде всё на месте. Придавил немножко, и рот весь в перьях, тьфу, — она выплюнула чёрную пушинку.

— Спасибо, конечно, за помощь. Но, кажется, кто-то совсем недавно врал мне, что не умеет становиться большой и страшной!

Бася устало вздохнула и спрятала глаза.

— Если честно, я и сама не знала, до этого момента. Всё как-то само собой получилось. Испугалась за тебя сильно…

— А я — за тебя… Потому и за кувалду схватился.

Затрещали ветки, и с дерева на землю спрыгнул Ваня.

— Ну, вы даёте, забодай меня петух! — Весело прокричал он. — Вот молодцы! Вдвоём такую тушу завалили!

— Ты бы завязывал с этими своими поговорками! Накаркал уже, — недовольно отозвалась кошка. — К твоему сведению, в чаще ещё добрый десяток таких петухов пасётся. А если тоже прибегут тебя бодать? Учти, ­разбираться с ними будешь сам. Нас с Сеней на вторую такую битву уже не хватит. И так чудом в живых остались.

Довольная улыбка на Ванином лице тут же погасла.

— Извините, я это… Ну, не думал, что так всё обернётся, забо… — он запнулся, вздохнул и грустно посмотрел на разбитый «уазик». — Эх, какой добрый возык загубили! И как же мы дальше-то поедем?

— Как-как… А никак! Ножками, ножками, — «обрадовала» его Бася. — Пешком пойдём. Всего каких-то восемьдесят вёрст осталось. Или девяносто. Как раз через седмицу до Китежа с его развлекациями и доползём.

Дурак совсем скис. Чтобы хоть немного его подбодрить, я указал на кувалду.

— А хорошая штука, Иван! Полезная. Башку твари с одного удара снесла. Она у тебя что, заколдована?

— А то! — Довольно просиял Ваня. — Амулетик мой помните, что в меч вделан был? Я ж его тогда подобрал, да на одном из привалов к молоту и приладил. Вона где, — он подхватил своё орудие, отёр о траву и показал нам знакомый, похожий на стекляшку камушек, четырьмя гвоздиками приколоченный к рукояти и замазанный сосновой смолой. — Теперь любой удар в сотню раз мощнее стаёт.

— Мы это заметили. Сегодня твой молот всех нас и спас, — миролюбиво проговорила Бася. — Большое спасибо. Вот только, — тут в её голосе прорезались тигриные нотки, — Будь добр, впредь следи за языком!

— Договорились, — легко согласился Ваня. — Кстати, а куда это наш Мидя запропал? Всё самое интересное пропустил, — он зорко оглядел окружающий лес, сунул в рот два пальца и оглушительно свистнул.

Не успело затихнуть эхо от молодецкого свиста, как за деревьями дробно застучали копыта, и на полянке показался наш эльфийский друг верхом на чудесной лошадке. В руках Мидя держал длинное копьё, при ближайшем рассмотрении оказавшееся его кинжалом, привязанным к молодому древесному стволу.

— Вижу, я опоздал, — он опустил оружие, спешился и подошёл к распростёртой туше птицезверя. — Прекрасное существо. Могучее, страшное и почти непобедимое. Истинный царь лесов. Никто и никогда ещё не отбивал заговорённые эльфийские стрелы, а уж тем более — не ловил на лету. Как же вы с ним совладали?

— Можно сказать, случайно, — устало проговорил я. — Внезапно открылось, что наша киса может превращаться в боевого супертигра, но даже ей пришлось несладко. Зато она порядком измотала птичку, а уже я Ваниной кувалдой добил то, что осталось.

— Ну а я сидел себе спокойно на дереве и никому не мешал, — весело хохотнул Дурак.

— Знаешь Ваня, — повернулся к нему эльф. — Ты не обижайся, но что-то мне твоя поговорка про петуха больше не нравится. Какая-то она не смешная оказалась. И опасная.

— Да я уж это понял, — Иван снова бросил виноватый взгляд на разбитую машину. — Кабы не она… То есть — кабы не я, давно уже в Китеже были б. Пиво вкусное пили, по столичным развлекациям гуляли…

— Что ж, подведём итоги сегодняшнего дня, — устало вздохнув, проговорил я. — Сократить дорогу у нас не вышло. Это минус. Все живы и относительно здоровы. Это плюс. Транспорта мы лишились, зато приобрели громадную кучу свежего мяса, которую придётся бросить здесь. Это…

Странный скрежет за спиной заставил меня вздрогнуть и замолчать. Мы дружно обернулись, ожидая худшего.

Разбитый «уазик» вдруг шевельнулся. Из-под рваной серой обшивки проклюнулся молочно-белый блестящий корешок. Затем ещё один. И ещё. Они вонзались в землю и прямо на глазах крепли, толстели и покрывались молодой коричневатой корой.