Язык и этническая идентичность. Урумы и румеи Приазовья

Информант 1. Раньше было так (вот я когда еще была молодая): если поедешь в Волноваху, курсирует автобус. «Греки! Отстаньте в сторону!» Садились все русские…

Информант 2. Нет, говорили так: «Сперва садятся люди, а потом греки». Я сама…

Информант 1. Да, «сперва садятся люди, а потом греки». Даже за людей не считали.

Информант 2. Я это сама слышала. Ездила в автобусах и тоже слышала. Но я никогда не обижалась или не понимала этого…

Информант 1. Мы не обижались, мы считали себя именно такими. Что, мол, греки — мы такие…

(Сведения об информантах: (1) ДГП, румейка, 1929, Бугас; (2) дочь ДПГ, НАК, румейка, 1954, Бугас.)

Информанты упоминают, что греков не брали служить в армию (НАШ, ж., 1965, Малый Янисоль), не назначали на руководящие должности, не принимали на работу, препятствовали поступлению в престижные вузы и пр. «Пришла наниматься на работу — гречанка; говорят, нет, хватит, у нас уже есть одна, нам еще не надо. Хотя я была русская по документам — я ж не скрывала, и фамилия у меня» (СКШ, румейка, ок. 1953, Сартана).

Чаще других проявлений дискриминации в интервью упоминается запрет на использование родного языка, требование говорить по-русски в официальных учреждениях — в школе, на работе: «Когда я пошел в школу и пытался на перемене, между ребятами, девчатами, говорить, на меня орали: „Не смей говорить на этом языке!“. Учителя. „Как же? Это мой родной язык!“ „Нет такого языка!“. Мы были отверженные в своем отечестве. Понимаете?» (АСР, румей, 1936, Красная Поляна).

В данном случае несущественно, существовали ли подобные запреты в действительности или сегодняшняя ситуация языкового сдвига побуждает носителей искать объяснение отказа от идиома. В целом складывается впечатление, что резкие запреты, подобные описанному выше, все-таки встречались редко. В большинстве случаев сами родители внушали детям, что в школе нужно говорить по-русски, и школьники воспринимали данное требование как нечто само собой разумеющееся. Во многих интервью подчеркивается негласный запрет на использование румейского языка со стороны официальных лиц (русскоязычных в абсолютном большинстве случаев), который часто невозможно отделить от негативного отношения властей к идиому.

Невозможность социальной мобильности без русского языка и прекращение школьного преподавания на греческом в конце 1930-х гг. оцениваются как проявление дискриминации. На сегодняшний день остается не так много людей, обучавшихся в греческих школах, и они пользуются авторитетом в сообществе; все мои собеседники стремились рассказать о родственниках, закончивших греческие классы. Обычно информанты не упоминают о начале политики коренизации, представляя традицию преподавания на греческом старше, чем она есть на самом деле. «Я первый класс начинал учиться на греко-эллинском языке. Вот как говорят греки с Афин — вот точно так учили нас. А потом отменили, советская власть отменила греческий язык» (ВВХ, румей, 1928, Малый Янисоль).