Язык и этническая идентичность. Урумы и румеи Приазовья

Собиратель. Как вы считаете, правильно в школе учить греческий (то есть новогреческий) язык?

Информант. Конечно! Как это — жить и не знать греческий язык?! Ну, это ж вот как примерно вырасти среди греков, и отец, и мать…

(Сведения об информанте: ВКГ, румейка, 1939, Малый Янисоль.)

Информант переносит на изучаемый в школе новогреческий представление о кровной, родственной связи между носителем и идиомом, используемое обычно при описании материнского языка.

Омонимия лингвонимов облегчает смену одного «греческого» языка — румейского, маркирующего этническую идентификацию группы, на другой «греческий» идиом — новогреческий. Номинально оба идиома соответствуют часто упоминаемому в интервью требованию «хоть немного понимать свой родной (греческий) язык». Для языка в функции маркера идентичности группы не столь принципиально, всегда ли термин «греческий язык» обозначает один и тот же идиом; информант может приравнивать собственный родной язык греческому языку внуков. Не исключено, что по мере увеличения числа детей, изучавших в школе новогреческий, но не владеющих румейским, будет возрастать количество информантов, чью греческую идентичность символизирует новогреческий язык. В настоящее время отождествление румейского и новогреческого и принятие последнего в качестве маркера греческой идентичности встречаются лишь в отдельных случаях.

Основные группы и границы сообщества

Я не рассматриваю взаимодействие с отдельными группами, однако реальная самоидентификация сообщества всегда происходит с учетом границ со всеми соседями. Хотя необходимость описать всех соседей может вызывать затруднения у информантов [79], представления о других группах и соотношении с ними составляют контекст взаимодействия, определяя контакты с конкретным сообществом и индивидом. Граница не только проводится между собой и второй группой, отдельным ее представителем, но ее характеристики всегда соотносятся с другими, параллельно существующими границами, а изменение соотношения с одним сообществом неизбежно повлечет пересмотр определений остальных соседей и самой группы.

В интервью указываются возможности манифестирующего определенные стороны культуры румеев объединения с каждой из групп. Если суммировать не формулируемые обычно носителями противопоставления, то румеи и русские противопоставлены урумам как обладателям более восточной внешности, то есть как нетатары — татарам. В свою очередь, румеи и урумы составляют группу греков (Приазовья), отделенную от русских греческими бытом и происхождением и от внешней группы, греки из Греции, как «здешние греки». Румеи и греки из Греции, говорящие на родственных идиомах/одном языке, противопоставлены урумам — носителям татарского языка.

Система номинаций, принятых сообществом, позволяет в каждый момент времени противопоставить себя любой из групп и объединиться с соседями. Греки (урумы и румеи) противопоставлены русским; греки (румеи) — (греко) — татарам (урумам); эллины (румеи и греки из Греции) — тоже (греко) — татарам (урумам).

Очерченная выше система составляет общепризнанные представления румеев о соседях. В зависимости от индивидуальных предпочтений информанта эти отношения могут быть охарактеризованы несколько иначе, причем рассказчик озвучивает представления, составляющие фон, «запасной фонд» сообщества, актуализируемый время от времени, по мере необходимости. Например, некоторые информанты подчеркивают ошибочность номинации «греко-татары» и, настаивая исключительно на татарской природе другой группы, отрицают общность румеев и урумов во всех отношениях, приписывая урумам не только языковые, внешние и поведенческие отличия, но и другое вероисповедание, место происхождения (не Крым, а Турция). Эти представления могут в определенный момент оказаться востребованными всем сообществом при размывании границы между группами. Однако полное отрицание греческой природы урумов возможно лишь как выражение индивидуальной позиции и не разделяется остальными, поскольку, перечеркивая любое сходство представителей другой группы с румеями, приводит к исчезновению границы между сообществами.