Язык и этническая идентичность. Урумы и румеи Приазовья

В греческой публицистике отвергаются этнонимы «греко-татары» и «греко-эллины». Вот характерное мнение одного из активных участников греческого движения С. А. Калоерова: «В 30-е годы XX века по чьему-то злому умыслу указанные группы греков были названы греко-татарами и греко-эллинами. Эти ненаучные, антиэтнографические термины порой можно услышать и сейчас» [Калоеров, 1998, с. 37].

В изданиях греческих обществ урумов и румеев называют «греки Приазовья». Иногда для различения двух групп представители ФГОУ используют номинацию «тюркоязычные греки», манифестирующую существование двух разноязычных, но единых по происхождению групп греков Приазовья. Номинация «урумы» (сопровождаемая, как правило, пояснением «тюркоязычные греки») также встречается, однако ее распространению в публицистическом дискурсе препятствует, по-видимому, представление об автономности этнической группы, обладающей собственным этнонимом. Сторонники негреческого происхождения группы используют этноним «урумы». Федерация греческих обществ Украины выступила с протестом против «стремления некоторых политиков и некоторых недобросовестных ученых расколоть греческую общину нашей страны заявлениями о том, что тюркоязычные греки („урумы“) не являются частью греческого народа. Появились всевозможные теории о том, что урумы – это „крещеные татары“, что это особый народ и лишь он может считать себя коренным народом Крыма наряду с караимами, крымчаками и крымскими татарами… Независимо от того, на каком языке говорят сегодня греки, мы считаем себя одним народом» [Обращение… 2004, с. 1].

Общепринятых лингвонимов для урумского и румейского в греческой публицистике нет; эти идиомы редко упоминаются в газетах «Эллины Украины», «Камбана», «Хронос». Авторы, как правило, называют оба идиома диалектами и говорами мариупольских греков или греческими диалектами, подчеркивая их отличия от новогреческого языка. Лингвистическая полемика румееязычной культурной элиты во многом сосредоточивается вокруг статуса языка или диалекта. Статья румейского поэта Ф. Шебаница озаглавлена «Диалекты не должны умереть. Но нужен единый литературный язык» [Шебаниц, 2003]. В письме-отклике на эту публикацию читатель отмечает: «Я вполне согласен с автором статьи, где он пишет об общеизвестном изречении, что „сколько ты языков знаешь – столько раз ты человек“. Но ведь в этом изречении говорится о языках, а не о диалектах. В Греции, например, живут греки-понтийцы, влахи, македонцы и т. д., но все они говорят на общепринятом новогреческом языке» [Акрит, 2003].

В отдельных популярных изданиях встречается лингвоним «румейский диалект», или «румейский язык» [Джуха, 1993, с. 128], однако эта номинация чаще обозначает литературный вариант, использующийся только в творчестве мариупольских поэтов. В аннотациях к стихотворным сборникам лингвоним «румейский» может употребляться как самостоятельное название идиома [Казки… 1993; Патрича, 1994] или как уточнение, видовое понятие к лингвониму «греческий» – «греческий (румейский) язык» [Патрiча, 2001].

Часть урумоязычных активистов греческого движения считают необходимым терминологическое разделение урумов и румеев. Как правило, они используют этнонимы «урумы» и «румеи» или «урумские греки» и «румейские греки». Идиомы называют тюркским и эллинским (греческим) или урумским и румейским диалектом (языком).

Этнонимы «урумы» и «румеи» и соответствующие лингвонимы постепенно проникают в греческую публицистику, и в 2000–2004 гг., по сравнению с 1990-ми, чаще встречаются в печати.

Мариупольские греки как диаспора

В период после прекращения политики коренизации (1938–1939 гг.) и до конца 1980-х гг. языковая политика была направлена на русификацию, а этнические меньшинства практически отсутствовали в официальном дискурсе. С конца 1980-х гг. положение сообщества коренным образом меняется. Не существовавшая в документах предыдущих десятилетий группа активно заявляет о себе. Появляются книги и газеты, посвященные ей; в районных и областных изданиях регулярно публикуются статьи и материалы о греках[55]; создаются десятки общественных организаций[56] (большинство из которых позднее вошли во ФГОУ).

На событийном, фактическом уровне складываются юридические права приазовских греков в Греции, создаются различные структуры диаспоры (издательские центры, формируется преподавание в школах и пр.). На символическом уровне составляется новая история группы, определяющая ее статус, современное положение, престиж сообщества в глазах окружающего негреческого населения.

Неоднократно отмечавшееся в литературе усиление этнического чувства после распада СССР на фоне социальной дезориентации населения (см., например: [Хобсбаум, 2002, с. 341]) для мариупольских греков было связано также с институциональной поддержкой национального движения и организаций Грецией. Поиски новых символов групповой идентичности в 1990-е гг. неразрывно связаны с материальными и символическими ресурсами, также предоставляемыми титульным государством.