Язык как инстинкт

In fir tar is,
In oak none is.
In mud eel is,
In clay none is.
Goats eat ivy.
Mares eat oats.

Некоторые оронимы были случайно обнаружены преподавателями, читавшими курсовые работы и домашние задания студентов:

Josecan you see by the donzerly light? [Oh say can you see by the dawn’s early light?] ‘Хосе, можешь ли ты видеть при свете розмарин? [О, скажи, можешь ли ты видеть при свете ранней зари?]’

It’s a doggy-dog world. [Dog-eat-dog] ‘Это мир собачек. [Это мир с волчьими законами.]’

Eugene O’Neil won a Pullet Surprise. [Pulitzer Prize] ‘Юджин О’Нил выиграл куриный сюрприз. [Юджин О’Нил получил Пулицеровскую премию.]’

My mother comes from Pencil Vanea. [Pennsylvania] ‘Моя мама родом из Карандашной Вании. [Моя мама родом из Пенсильвании.]’

He was a notor republic. [notary public] ‘Он был печально известной республикой. [Он был нотариусом.]’

They played the Bohemian Rap City. [Bohemian Rhapsody] ‘Они играли богемский город в стиле рэп. [Они играли Богемскую рапсодию.]’

Даже последовательность звуков, которые, как нам кажется, мы слышим в слове, является иллюзией. Если разрезать магнитофонную пленку с записью произнесенного слова cat [kæt] ‘кошка’, то в результате нельзя получить отрывки, которые звучали бы как k, a и t (как единицы, называемые «фонемами», которые приблизительно соответствуют буквам алфавита). А если соединить отрывки в обратном порядке, то результатом будет не tack [tæk], а нечто, не поддающееся пониманию. Как мы увидим далее, информация о каждом компоненте слова распространяется на слово целиком.

Восприятие речи — это еще одно биологическое чудодейство, составляющее языковой инстинкт. В использовании рта и ушей как каналов коммуникации есть очевидные преимущества, и мы не найдем ни одно сообщество обладающих слухом людей, которое предпочло бы жестовый язык, хотя он точно так же выразителен. Речь не требует хорошего освещения, видения лица собеседника или полного задействования рук и глаз; слова можно прокричать издалека или прошептать, чтобы сказанное осталось втайне. Но, чтобы воспользоваться преимуществами звуковой передачи информации, речь должна преодолеть ту проблему, что ухо — это узкий информационный канал. Когда в 40-х годах инженеры впервые пытались изобрести читающие машины для слепых, они создали набор шумов, которые соответствовали буквам алфавита. Даже после усиленной тренировки люди не могли различать эти звуки быстрее, чем хорошие операторы азбуки Морзе, — три единицы в секунду. Живая речь почему-то воспринимается на порядок быстрее: от десяти до пятнадцати фонем в секунду при восприятии обычной речи, от двадцати до тридцати в секунду при прослушивании рекламы, идущей в вечерние часы, и до сорока — пятидесяти в секунду при искусственно ускоренной речи. Учитывая то, как работает человеческая система восприятия речи на слух, в это трудно поверить. Когда какой-либо звук, например, щелчок, повторяется со скоростью двадцать раз в секунду или быстрее, мы слышим его уже не как последовательность отдельных звуков, но как тихий шум. Если мы слышим сорок пять фонем в секунду, то фонемы вряд ли могут быть последовательностью отдельных звуков; должно быть, несколько фонем «упаковано» в каждом моменте звучания речи, а наш мозг каким-то образом «распаковывает» их. В результате речь — это самый быстрый способ получить информацию с помощью слуха.