Язык хищников

Королева всё реже появлялась на глазах подданных и своего народа. Целыми днями она не покидала покои, и лишь самые верные и близкие ей слуги приходили к ней не более чем несколько раз в день. Чаще всего они выполняли поручения, касательные королевских дел, но и также служили по личным вопросам. Семь молоденьких девочек выполняли все, что раньше королева делала сама. Они лично готовили ей еду, на что была очень зла повариха, что служила в королевском доме более десятка лет. Но девочки не реагировали на высказывания, а порой и то, что она пыталась выставить их из кухни, и также молчали на встречные вопросы о состоянии королевы. Физическом и душевном. Как и следовало, ответа никто не получал. Семь прислужниц были верны своей королеве, и раскрывать её секреты не смели под страхом смерти.

Совет, что был создан Вельвичиной совсем недавно, остался без правительницы, и все интересы и поручения были переданы устами супруга Дагфара, который также хранил тяжёлое молчание, и с каждым встречным вопросом о состоянии королевы, глаза его чернели, разум свирепел, но тут же он разворачивался и молча уходил. Люди заподозрили неладное. В замке стало тихо, мрачно. Все, живущие в замке, старались как можно реже покидать свою территорию. Даже при разговорах между собой, они говорили тише, будто боялись разбудить уснувший замок.

Вскоре мрачное настроение королевских покоев перешёл на весь город. Люди общались почти шёпотом, а если уж речь шла о здоровье Вельвичины, и вовсе старались сказать это под ухо, чтобы никто лишний не слышал разговора. Однако, слухи разлетелись быстро, и народ стал молиться о здравии своей королевы. Некоторые, кто особенно любил посплетничать, и вовсе утверждали, что правительница не просто так держит себя затворницей. Может, и не по своей воле. Или вовсе нет уже их королевы. И хоть за такие сплетни им грозили тумаками, люди сами начинали верить в худшее.

Изменение в своём состоянии Вельвичина почувствовала сразу. Еле успев открыть глаза, она уже хотела заснуть снова, хотя проведённая ночь в крепком сне должна была придать ей сил. Ей стали отвратны обыденные яства, что ещё вчера она ела с удовольствием. И с каждым новым днём неприятные ощущения только увеличивались. Старые прислужницы сразу обратили внимание на изменения, что они видели в повелительнице, и с радостью сообщили ей, о том, что скоро случится то, чего они так ждали. Молодая королева не сразу смогла понять, чему так рады. Старушки же потянулись руками к её животу и мягко гладили его. Ошалевшая королева отпрыгнула от них и громким тоном приказала больше в жизнь не прикасаться к ней. Счастливые улыбки сразу сошли с лиц пожилых прислужниц, и они удалились прочь. Сама же Вельвичина ушла в свои покои, предварительно выгнав из неё всех прислужниц.

Оставшись одна, она медленно стала снимать с себя всю одежду, и тут же пожалела, что не оставила хотя бы одну помощницу. Но ей категорично хотелось сейчас быть самой. С трудом справившись с тугим корсетом и пышной юбкой, она сбросила с себя бельё. Оставив вещи на полу, подошла ближе к окну, чтобы солнечный свет озарял её тело. Нежными ладонями она гладила свой живот, который совсем не был похож на тот, что был ещё вчера.

Первым, кто узнал о долгожданной новости, стал супруг, который был несказанно счастлив. Уверовав в то, что он зачал в королевском чреве наследника, погряз в мечтах о том, как воспитает настоящего рыцаря, достойного и храброго мужа. Вельвичина слушала рассуждения Дагфара и невольно улыбалась. Было приятно погрузиться в фантазии с ним и придумать его жизнь, на кого будет похож. Это веселило обоих, и больше сблизило супругов.

Правительница приняла решение отстраниться от своих полномочий на это время, и по наставлению повитухи – самой старой прислужницы из рода волков и вовсе ограничится от лишних перемещений. Она строго-настрого запретила ей хвастать своим счастьем, иначе недобрые люди наведут на неё чёрных волков. Но и сторониться хищных тоже нельзя.

По наставлению повитухи, просторные окна в комнате были завешены тяжёлой тканью, что не пускала солнечный свет, но и не выпускала тепло, сохраняя его для здоровья королевы-матери. От этого комната наполнилась тягостной духотой, которая при вдохе, застревала в горле. Но вдыхать прохладный воздух ей не велела всё та же старуха. Старая уже много лет славилась лучшей повитухой, почти никого из младенцев она не потеряла. А тех, кого не спасла, и вовсе была не её вина. Она тут же вспоминала нерадивой матери, что нужно было слушаться только наставницу, и не сметь перечить. И даже не думала жалеть мёртвого ребёнка, считая это лучшим исходом для него. До королевской семьи она добралась быстро, и сразу же ввела новые порядки и даже почувствовала себя выше королевы.