Язык огня

Гауте Хейволл ЯЗЫК ОГНЯ роман Перевод с норвежского Марии Алекшиной и Веры Дьяконовой

По большей части все бессмысленно. Но порой происходит нечто неслыханное, будто молния сверкнет на небе и озарит все. И все преобразится, и ты сам преобразишься, и то, что еще недавно имело огромное значение, потеряет для тебя все свое значение. И ты пройдешь сквозь пепел и сам станешь пеплом.

Пер Лагерквист

Когда я навещал Альфреда, всплыла одна история. Поначалу я не думал, что она как-то связана с пожарами. Я этой истории раньше не слышал, а она прямо-таки душераздирающая, и при этом полна… хм… как бы это сказать?

Любви?

Случилось это чуть больше ста лет назад в поселке, где я родился и вырос. Один человек покончил с собой, взорвал себя. Было ему тридцать пять лет. Он воспользовался динамитом. Говорили, что потом мать ходила и собирала останки в передник. А через несколько дней после короткой церемонии все, что осталось от него, похоронили в могиле номер 35. Так записано в кладбищенском реестре. В графе «Примечания» указано: «Помешанный».

Не знаю, правда ли это. Но понять могу. Если сесть и хорошенько задуматься, постепенно можно понять. И даже осознать, что только так и следовало поступить. Ведь так и поступают, когда выбора нет. Остается лишь ходить и собирать останки в передник.

Часть I

1

Несколько минут после полуночи 5 июня 1978 года Юханна Ватнели выключила свет на кухне и осторожно притворила дверь. Она прошла положенные четыре шага по холодному коридору и приоткрыла дверь в комнату, чтобы полоска света падала на серый шерстяной плед, которым укрывались даже летом. Там в темноте спал Улав, ее муж. Она на несколько секунд задержалась на пороге, слушая его тяжелое дыхание, а потом отправилась в крошечную ванную и, как обычно, включила воду тонкой струйкой. Она долго мыла лицо. В ванной было холодно, она стояла босиком на коврике, ощущая под ногами твердый пол. Она посмотрела в зеркало, прямо себе в глаза. Обычно она этого не делала, а теперь немного наклонилась вперед и долго вглядывалась в черные зрачки. Потом причесалась и выпила стакан холодный воды из-под крана. Наконец, она переодела трусы. Старые были пропитаны кровью. Она сложила их и замочила на ночь в тазу. Через голову она натянула ночную рубашку и тут же почувствовала резь в животе, в последнее время еще более острую, чем обычно, особенно когда она потягивалась или поднимала тяжести. Будто ножом режут.

Прежде чем потушить свет, она вынула челюсть, и та с бульканьем опустилась в стакан с водой на полочке под зеркалом, рядом с челюстью Улава.

И тут послышался звук автомобиля.

В гостиной было темно, но по окнам двигались странные блики, словно от слабого света в саду. Она спокойно подошла к окну и выглянула наружу. Яркая луна висела над верхушками деревьев на юге, и она увидела все еще цветущую вишню и, если бы не туман, разглядела бы весь пейзаж до самого озера Ливанне на западе. Автомобиль с выключенными фарами медленно проехал мимо дома к дороге на Мэсель. Совершенно черный, а может, красный. Было не видно. Он двигался очень медленно и наконец завернул за угол и исчез. Она постояла у окна и подождала минуту или две. Потом пошла в спальню.

— Улав, — прошептала она, — Улав.