Язык русской эмигрантской прессы (1919-1939)

Суффикс -изм. Среди имен существительных мужского рода с отвлеченным значением В. В. Виноградов называл суффикс – изм самым продуктивным [Виноградов 1986: 100]. Действительно, придя в русский язык в XVIII в. и заметно активизировавшись в XIX в. [Сорокин 1965], данный суффикс служит для обозначения «отвлеченных понятий, названий учений, общественных, политических, научных взглядов и направлений, названий действий, состояний, качеств, склонности к чему-нибудь» (такую широкую семантическую характеристику субстантивов на – изм в русском языке давал В. В. Виноградов). К концу XIX в. суффикс – изм настолько освоился в русской словообразовательной системе, что создавал производные с русскими основами, не только нейтральными в стилистическом отношении, но и разговорными.[34] Наиболее жизненными словами на – изм оказываются обозначения философских, религиозных течений, направлений мысли или эпох правления того или иного политического деятеля; напротив – обозначения каких-либо политических, идеологических быстро возникающих и также быстро исчезающих явлений (особенно от имен политических лидеров) представляют собой чаще всего сиюминутные речевые образования.[35]

Эмигрантская публицистика дает довольно разветвленную сеть существительных на – изм.

1. Названия политических, идеологических, экономических, философских, общественных систем, направлений, течений, учений, мотивированных:

а) неодушевленными нарицательными существительными (апеллятивами).

Конец XIX – начало XX вв. принесли в русский язык много общественно-политической терминологии из западноевропейских языков, маркером принадлежности лексемы к специальной или публицистической сфере и служил суффикс – изм. В первые советские годы образование слов на – изм со значением какого-либо политического, идеологического направления, течения, судя по материалам Мазона, Карцевского, Селищева, не было активным, словообразовательного всплеска не наблюдалось; обычно используются уже знакомые большевизм, меньшевизм или относительно новые (юк-скаутизм[36], боевизм боевик[37]), или окказиональные (классизм, декабризм). На этом фоне лексическая активность существительных на – изм в эмигрантской прессе очень велика. Для эмигрантов потребность наименования различных оттенков, ответвлений какой-либо политической, идеологической доктрины была чрезвычайно важна, отсюда и множество производных на – изм.

Некоторые актуальные для того или иного политического движения понятия легко образовывали гнезда производных. Ср., например, активность данного суффикса в анархических изданиях, изобилующих именами существительными с префиксоидом анархо– и суффиксом – изм: анархизм, анархо-большевизм (орфографический вариант: анархобольшевизм), анархо-кадетизм, анархо-индивидуализм, анархо-коммунизм, анархо-либерализм, анархо-меньшевизм, анархо-синдикализм, псевдо-большевизм. Данный словообразовательный элемент использовался для именования политических отпочкований внутри анархического движения, чем и вызывается высокая словообразовательная активность суффикса – изм.

В результате этого уклона могли быть различные сочетания ренегатов анархизма с демократическими элементами, начиная от анархо-большевизма и кончая анархо-либерализмом. И если бы вместо диктатуры большевизма, представляющего левое крыло демократии, в России укрепился меньшевистский или даже кадетский режим, ренегатствующая часть анархистов, несомненно, докатилась бы до него и пошла бы ему в услужение, создав вместо анархо-большевизма, анархо-меньшевизм или анархо-кадетизм (Анархич. вестник. 1923. № 1).

Большевизм или псевдо-большевизм – вот что грозит несчастной Риге и всей Латвии (Призыв. 1919. 4 (21.12) дек. № 135).

Очень рано в эмигрантской прессе появились упоминания фашизма, что связано было, конечно, с чаяниями и надеждами одних эмигрантских групп (монархически настроенных) и опасениями других (анархисты, либералы, демократы, социалисты, троцкисты и др.). Отсюда и полярная оценочность понятия: