Язык тела

Филлида ответила на вопросительный взгляд Дейва кивком. Он жестом приказал ей отойти в сторону, поднял томатно-красный инфорсер, взмахнул им по дуге назад и прицелился в дверной замок. Раздался могучий звон, словно обе стеклянные панели разбились от удара. Еще один удар, и дверной замок поддался.

— Полиция! — Дэйв несся по коридору и оглядывал каждую комнату. Флайт последовала за ним. Быстрая проверка гостиной, спальни и ванной комнаты не выявила никаких признаков человеческого присутствия. Кухня и столовая тоже пустовали.

«Я его упустила», — подумала Филлида.

Ее взгляд упал на коричневый бумажный пакет на кухонном столе.

Внутри стояли нераспечатанные коробки с едой на вынос, источавшие безошибочный аромат карри, а рядом лежал аккуратно разрезанный на четвертинки хлеб. Сержант постучала по нему ногтем — твердый, как камень.

— Сержант, взгляните-ка на это, — сказал Дэйв. На кухонном столе, накрытом на двоих, стояла на подставке с водой бутылка Шабли, открытая, но не начатая. Рядом лежал глянцевый журнал, обложка которого была разделена аккуратной линией белого порошка.

Внимание Филлиды привлекло ржавое пятно на плинтусе. На стене она увидела аналогичные: «созвездие» мелких красно — коричневых точек на высоте головы сидящего. Они обменялись взглядами.

В единственной спальне, которая была не слишком широкой для стандартной двуспальной кровати, сержант открыла шкаф — пустой, если не считать ряда дорогих на вид костюмов и вешалки с шелковыми галстуками, а затем опустилась на корточки рядом с кроватью. Флайт наклонила голову, чтобы заглянуть под нее, и встретилась с китайско-голубыми глазами мужчины из рекламы часов. Барри Ренвик, он же Кристиан Макларен, лежал, склонив голову набок, в луже запекшейся крови. Теперь его задумчивый взгляд будет вечным.

Глава сорок четвертая

Она слышала, как мать зовет ее завтракать.

— Кэсси, проснись!

Но как это могло быть, когда она не помнила, как звучал голос ее матери?

Затем более глубокий голос, более настойчивый — миссис Э.

— Ты слышишь меня?

Кусочек ослепительно-белого света.

— Зрачки отзывчивы, — сказала миссис Э.

Но я была твоей лучшей ученицей, хотела сказать она.

Что-то ущипнуло ее за руку. Она попыталась закричать, но кто-то сшил ей губы вместе. Попробовать еще раз. «Ннннг…»

По ее лицу пробежала тень.

— Она приходит в себя.

Она приоткрыла глаза. Поверх своего лабораторного халата миссис Э. носила маску с изображением симпатичного азиатского парня.

— Почему маска? — спросила Кэсси голосом, похожим на бормотание.

— Вы здесь! Привет, Кэсси. Я — доктор Санджай. Вы знаете, где находитесь?

«Понятия не имею», — подумала она.

— Вы в больнице. Вы принимали какие-нибудь наркотики сегодня?

Закрыв глаза, она сердито покачала головой. Почему бы им не заткнуться, чтобы она могла поспать?

— Вы можете вспомнить, что произошло?

Она попыталась, но ее память была затуманена, как ветровое стекло автомобиля во время ливня.

— Я сломала пионы.

Что-то горячее потекло вниз по щеке. «Слезы», — поняла она.

Невнятный обмен репликами.

— Пионы?

— Да, медики сказали, что она потеряла сознание полчаса назад, когда покупала цветы.

В тумане появилась крошечная щель, и она проскользнула в нее.

— Это я… заболела?

— Да, но мы заботимся о вас. Как вы себя чувствуете в данный момент?

— Холодно. И голодная.

— Вы страдаете от проблем со щитовидной железой или печенью? Вам когда-нибудь ставили диагноз «низкий уровень сахара в крови»? Вы поститесь?

Шквал вопросов привел ее в ярость.

— Отвалите.

— Раздражительность, — произнес голос над ней.

По какой-то причине перед ее мысленным взором всплыл образ неукротимых бровей Гарри Хардвика, сопровождаемый фрагментами разговора с сестрой в его палате. Что-то о том, как он кричал на медсестер, говорил, что они морили его голодом.

Еще один приступ голода охватил ее — и еще один образ. Миссис Э., в своем лабораторном халате, что-то резала на анатомическом столе. Свиная поджелудочная железа. Направив скальпель на что-то, она строго сказала: «Кассандра. Помните, как это называется».

Кэсси приоткрыла глаза.

— Островки Лангерганса… — произнесла она, и ее слова прозвучали на удивление ясно.

На нее обрушился шквал болтовни. Но Кэсси позволила своим глазам закрыться и покорилась великой наволочной тьме.

Флайт

Шурша защитным костюмом, Флайт присела на корточки, чтобы еще раз взглянуть на тело Барри Ренвика. Они так сделали: отодвинули кровать в сторону, чтобы патологоанатом мог рассмотреть его как следует. Ренвик больше не имел никакого сходства со своим гламурным альтер эго, международным архитектором Кристианом Маклареном; мертвый, он мог сойти за любого парня, которого вы могли бы увидеть, подпирающим бар в брикстонском пабе.

Вернувшись на кухню, она расспросила патологоанатома — высокого молчаливого мужчину, стаскивавшего нитриловые перчатки, хотела узнать его первоначальное мнение о причине смерти.

— Единственная ножевая рана на шее, — сказал он. — Время смерти, вероятно, между восемью и десятью часами вчерашнего вечера.