Язык цветов

Она замялась и снова посмотрела в окно:

– Я одинока, но хочу, чтобы это изменилось.

Я огляделась. Эрлу я помочь сумела, и это вселило в меня уверенность. Этой женщине нужны были алые розы и сирень, но ни того, ни другого у меня не было: этих цветов я старалась избегать.

– Сможете прийти в следующую субботу? – спросила я.

Она кивнула:

– Господь свидетель, ждать я умею. – Она подняла глаза к потолку. Потом она молча смотрела, как мои пальцы порхают вокруг хризантем. А когда вышла через десять минут на улицу, ее шаг как будто стал легче. Она бежала по улице вприпрыжку, словно сбросила десять лет.

Наутро я на автобусе поехала в библиотеку и, стоя на ступенях, дожидалась, когда ее откроют. Я быстро нашла то, что искала. Книги, посвященные языку цветов, лежали на верхней полке, приютившись между сборниками викторианской поэзии и внушительной подборкой садоводческой литературы. Их оказалось больше, чем я ожидала. Были среди них и старые, в твердой обложке, вроде словаря, который я всегда носила с собой, и иллюстрированные, в мягкой обложке, – их легко было представить на антикварном кофейном столике в чьей-нибудь гостиной. Но у всех было общее: они выглядели так, будто к ним не прикасались годами. Элизабет говорила, что язык цветов когда-то знали все, и меня поражало, что в наши дни это знание практически утрачено. Я набрала столько книг, сколько смогла унести в дрожащих руках.

За ближайшим столом я открыла том в кожаном переплете; название, некогда вытисненное позолотой, превратилось в россыпь золотой пыли. На библиотечной карточке во внутреннем кармане стояли штампы – последний раз эту книгу читали до моего рождения. В ней описывалась полная история языка цветов – от первой цветочной энциклопедии, изданной во Франции девятнадцатого века, включая длинный список королевских особ, ухаживавших за своими избранниками на языке цветов, и подробные описания букетов, которыми они обменивались. Я пролистала книгу до конца, где был краткий указатель. Ни слова о белом тополе.

Я просмотрела еще полдюжины книг, и с каждым томом мое беспокойство росло. Я боялась узнать, что означает ответ незнакомца, но еще больше боялась не найти значения и так никогда и не понять, что он хотел сказать. Через двадцать минут поисков я наконец обнаружила то, что искала: одинокая строчка между толстянкой и трехкрыльником. Тополь белый. Время. Я вздохнула, чувствуя и облегчение, и растерянность.

Закрыв книгу, я уткнулась лбом в прохладный переплет. Время в ответ на вероятность: куда более абстрактно, чем я надеялась. Что это значит? Время покажет? Или дай мне время? Его ответ был расплывчатым; он явно учился не у Элизабет. Я открывала одну книгу за другой, надеясь отыскать более подробное толкование белого тополя, но, перерыв все, больше не нашла упоминания о нем. Неудивительно. Тополь белый, дерево. Не самое подходящее растение для романтического общения. Нет ничего романтического в том, чтобы дарить друг другу палки или куски коры.

Я уже собиралась вернуть книги обратно на полку, когда мое внимание привлек томик карманного формата. Вся обложка была расчерчена на квадраты, и в каждом изображен цветок, а внизу мелким шрифтом написано его значение. В нижнем ряду были розы – всех оттенков, и удивительно тщательно нарисованные. Под выцветшей желтой розой только одно слово: ревность.

Будь это любой другой цветок, я, может, и не обратила бы внимания на то, что тут указано не то значение, которое мне было известно. Однако грусть, мелькавшую на лице Элизабет всякий раз, когда она смотрела на свои желтые розовые кусты, и тщательность, с которой весной она обрезала все бутоны до единого, забыть было невозможно. Мне было четырнадцать, когда я поняла значение слова «измена» – и вспомнила подсказки, которые Элизабет дала мне, сама того не желая. Значит, тут замешан мужчина, подумала я тогда. И желтые розы – единственное, что осталось от их отношений. Однако ревность вместо измены все переворачивала с ног на голову. Мысль, а не действие. Открыв книжку, я пролистала ее, затем отложила и раскрыла другую.

Проходили часы, а я все впитывала новую информацию. Сидела не двигаясь, лишь книжные страницы шелестели. Проверяя все цветы один за другим, я сравнивала те значения, что знала наизусть, с указанными в библиотечных словарях.

И вскоре поняла. Элизабет ошиблась насчет языка цветов – так же горько, как и на мой счет.

13

Элизабет сидела на крыльце, опустив ноги в таз с водой. С автобусной остановки, где я стояла, она казалась совсем маленькой, а ее лодыжки – бледными.