Читаем Язык в действии (ЛП) полностью

И наконец, стоит отметить, что многие из наших социальных директив и многие из ритуалов, которые их сопровождают – устарели и, в некотором роде, оскорбительны для зрелого ума. Ритуалы, возникшие во времена, когда людей нужно было пугать, чтобы они поступали хорошо, не нужны людям, уже имеющим чувство социальной ответственности. Например, пятиминутная свадебная церемония, проведённая в здании муниципалитета для взрослой, ответственной пары, может быть лучше, чем полно-парадная церковная церемония для молодой пары. Не смотря на то, что сила социальных директив, очевидно, зависит от готовности, зрелости и разумности людей, которым эти директивы адресованы, люди всё ещё слишком склонны полагаться на эффективность церемоний как таковых. Эта склонность существует из-за давней веры в магию слов – идее о том, что говоря что-либо по несколько раз или определённым церемониальным способом, мы можем заклясть будущее и заставить события происходить так, как мы сказали: “There’ll always be an England!” (рус. «Англия будет всегда» – патриотическая песня, 1939). Интересный пример этого суеверного отношения к словам и ритуалам можно найти среди школьных комитетов и преподавателей, которые сталкиваются с проблемой «образования студентов для демократии». Вместо того чтобы уделять больше времени фактическому изучению демократических институтов, создавая больше возможностей для демократических практик, способствующих выработке политического понимания и зрелости студентов, такие преподаватели довольствуются тем, что устраивают более крупные церемонии дани уважения флагу и ищут больше поводов хором спеть “God Bless America” (рус. «Боже Благослови Америку» – патриотическая песня, 1918, 1938). Удивляться не придётся, если в результате таких «образовательных» мероприятий слово «демократия» станет бессмысленным звуком для некоторых студентов.

Применения

Большинство, но не все, из следующих фраз – директивы. Какие это директивы, и каковы их подразумеваемые обещания?

Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.

Дорога ложка к обеду. (дословный перевод: Один стежок, сделанный вовремя, стоит девяти.)

Между капиталом и рабочим классом нет конфликта.

Стоит ли забывать о старых знакомых и никогда о них не вспоминать?

Парковка запрещена.

Лучший друг человека – его собака.

Мы считаем очевидными следующие истины: все люди созданы равными и одарены своим Создателем определёнными неотъемлемыми Правами, среди которых жизнь, свобода и стремление к счастью.

Господа присяжные! Вам стоит признать это подлое преступление тем, чем оно является – жестоким, хладнокровным убийством!

Прямая линия – это кратчайшее расстояние между двумя точками.

Злись, ветер, дуй, пока не лопнут щеки!

Потоки, ураганы, затопите

Все колокольни, флюгера залейте!

Король Лир (перевод Т.Л. Щепкина-Куперник)

«Великодушие и милость будет сопровождать меня всю жизнь: и я пребуду в царстве Господа всегда».

Псалтырь 23:6

ДАННЫМ УДОСТОВЕРЯЕТСЯ ВКЛАД В КАЗНАЧЕЙСТВЕ СОЕДИНЁННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ В РАЗМЕРЕ ОДНОГО ДОЛЛАРА, ПОДЛЕЖАЩИЙ ВЫПЛАТЕ СЕРЕБРОМ ПО ЗАПРОСУ ВЛАДЕЛЬЦА

Данным я завещаю сумму в десять тысяч долларов своей сестре, Мэри Андерсен Джонс и её наследникам и правопреемникам…

Я торжественно клянусь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, и да поможет мне Бог.

Мы упали духом? Нет!

И запомните, дамы и господа, уважаемые слушатели, что когда вы говорите “Blotto Coffee” продавцу в магазине, вы говорите нам «Спасибо».

8

Как мы знаем то, что знаем

Силлогизм состоит из утверждений; утверждения состоят из слов; слова – это символы идей. Следовательно, если сами идеи, как источник материи, спутаны и опрометчиво абстрагированы из фактов, надстройка будет шаткой.

Фрэнсис Бэйкон

Корова бэсси

Перейти на страницу:

Похожие книги

Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография

Если к классическому габитусу философа традиционно принадлежала сдержанность в демонстрации собственной частной сферы, то в XX веке отношение философов и вообще теоретиков к взаимосвязи публичного и приватного, к своей частной жизни, к жанру автобиографии стало более осмысленным и разнообразным. Данная книга показывает это разнообразие на примере 25 видных теоретиков XX века и исследует не столько соотношение теории с частным существованием каждого из авторов, сколько ее взаимодействие с их представлениями об автобиографии. В книге предложен интересный подход к интеллектуальной истории XX века, который будет полезен и специалисту, и студенту, и просто любознательному читателю.

Венсан Кауфманн , Дитер Томэ , Ульрих Шмид

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Языкознание / Образование и наука