Читаем Язык в языке. Художественный дискурс и основания лингвоэстетики полностью

В первых печатных выступлениях В. Б. Шкловского еще видны следы художественного воздействия на него деклараций и поэтических опытов русского футуризма. Тексты скорее эссеистичны и манифестарны. К примеру, в эссе «О поэзии и заумном языке» встречаются неологизмы, большей частью перенятые у поэтов, такие как «заумный», «звукоречь» и «языкоговорение». Здесь они уже эвристичны, но еще не терминологичны.

В тексте «Искусство как прием» дискурс Шкловского становится уже совсем другим, явно претендующим на научность. В нем возникают и обосновываются термины, которые станут ключевыми для всей теории русского формализма: художественность, вещь, материал, прием, автоматизация, остранение, форма. Здесь Шкловский уже крайне аккуратен в формулировке своей концепции. Новые понятия вводятся в связях друг с другом: прием – материалы, расположение – создание, художественность – художественные вещи, вещи – приемы, видение – узнавание, деланье – сделанное. И наконец, постулируется понятие поэтического языка как «языка чужого, трудного, заторможенного». Вначале эти атрибуты звучат как экспрессивные эпитеты, но по мере развертывания текста их смысл консолидируется. Образуются множественные сети оппозиций, задающие схему формальной теории художественного слова.

Бесспорно, эта статья Шкловского произвела переворот в понимании литературы благодаря внедрению в научный дискурс новых оппозиций. Еще более явна эта закономерность в лингвистической терминологии русского формализма, используемой, в частности, Р. О. Якобсоном. Если внимательно проанализировать его первый серьезный научный опыт – «Новейшая русская поэзия» (опубл. 1921), – то выяснится, что он построен на той же системе оппозиций, изысканно переплетенных между собой. Новизна этого текста не в только в том, что он посвящен текущей передовой поэзии, а в его эвристическом потенциале, выраженном в системе терминов, в самой лингвистической технике их подачи и презентации.

Терминологизация Якобсона одновременно и строга, и гибка. В тексте о Хлебникове встречаются как окказионализмы, тяготеющие к терминам (безглагольность – обезглаголивание), так и метафоры, не достигающие уровня понятий, но намекающие на термины: живые процессы, окаменелые формы, лингвистическая пыль, восстание вещей, словесная плетенка, словесная масса, эвфоническое пятно, рассечение слов, эмансипация слов от значений. Иногда в дискурсе статьи можно наблюдать семантический переход от метафоричности к терминологичности: обнаженный материал → обнажение приема, самовитое слово → самоценное слово, словотворчество, словоновшество, заумная речь. И наконец, возникают термины, закрепившиеся за Якобсоном как основополагающие понятия формальной теории и лингвистической поэтики: поэтический язык, поэтическая диалектология, поэтическая этимология, ассоциация по смежности, эстетическая функция, коммуникативная функция, литературность.

Термины используются у Якобсона чаще всего в дихотомиях и противопоставлениях:

переживание – восприятие

лингвистические законы – тенденции

практический язык – поэтический язык

диалектология – поэтическая диалектология

звук – значение

смежность – сходство

функция коммуникативная – функция эстетическая

литература – литературность

формальный параллелизм – семантический параллелизм

отрицательный параллелизм – обращенный параллелизм

ряд метафорический – ряд реальный

реальное значение – фигуральное значение

мотивированность – немотивированность

глосса – стереотип

форма – материал

временной сдвиг – синтаксический сдвиг

ассоциация – диссоциация

подновление значения – поэтическая этимология

семантическая деформация – фонетическая деформация

Совокупность терминов и способов их порождения предопределяет идиолект ученого или, по С. Т. Золяну [2009], «стиль лингвистической теории». Идиостиль Якобсона строится на таких базовых оппозициях, как «смежность – сходство», «метафора – метонимия», «синтагматика – парадигматика», «функция – структура», «поэтический язык – практический язык», «селекция – комбинация», «эквивалентность – различие».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе

«Тысячелетие спустя после арабского географа X в. Аль-Масуци, обескураженно назвавшего Кавказ "Горой языков" эксперты самого различного профиля все еще пытаются сосчитать и понять экзотическое разнообразие региона. В отличие от них, Дерлугьян — сам уроженец региона, работающий ныне в Америке, — преодолевает экзотизацию и последовательно вписывает Кавказ в мировой контекст. Аналитически точно используя взятые у Бурдье довольно широкие категории социального капитала и субпролетариата, он показывает, как именно взрывался демографический коктейль местной оппозиционной интеллигенции и необразованной активной молодежи, оставшейся вне системы, как рушилась власть советского Левиафана».

Георгий Дерлугьян

Культурология / История / Политика / Философия / Образование и наука