Языки Пао. (Сборник)

— Хмм… Непонятно.

— А что вы думаете об Эвансе? — осторожно поинтересовался Хес. — На мой взгляд, довольно странный парень.

— Ховард Эванс? Вовсе нет. Он был грамотным специалистом. А почему вы спросили?

Пожав плечами, Хес попытался точнее передать свое впечатление от Эванса:

— Я считал его немного странным, вернее, излишне впечатлительным.

— Кого Эванса?.. — искренне изумился Гэлиспел, взглянув на дневник.

— Я позволил себе просмотреть его записи и…

— И у вас сложилось впечатление, что он был… немножко не в себе?

— Может, все, о чем он пишет, правда, — неуверенно проговорил Хес, — но в каких глухих уголках космоса я ни побывал, а ни с чем подобным не сталкивался.

— Интересная ситуация, — задумчиво произнес Гэлиспел и снова взглянул на тетрадку.

2

Дневник Ховарда Чарльза Эванса

Я начинаю этот дневник, не рассчитывая на скорое спасение. Я чувствую себя так, словно заново родился. Время, проведенное мною в спасательной шлюпке, было лишь подготовкой к смерти. Я плыву все дальше сквозь тьму пространства, и вряд ли смерть покажется мне страшнее, чем эта бездна. Звезды сверху, снизу, впереди и сзади. Часы остановились, и я не могу определить, сколько времени это продолжается.

Нет, не то.

Слишком много про шлюпку, тьму и звезды. В тетради не так много страниц. Они мне понадобятся, чтобы не утратить ощущение времени в этом безграничном мире. Чтобы выжить.

У меня есть свое, субъективное, представление о той драматической ситуации, в которую я угодил. Но, несмотря на слабость человеческой психики, я попытаюсь подробно описывать происходящее.

Я посадил спасательную шлюпку в самом привлекательном месте, какое только смог отыскать на этой планете. Определил состав атмосферы, ее температуру и давление, состав биосферы, затем выдвинул антенну и послал первые сигналы SOS.

Все шло как нельзя лучше. Проблемы с жильем не возникло — шлюпка послужит мне спальней, а при необходимости и надежным убежищем. Может, со временем я от скуки срублю несколько деревьев и построю хижину. Но с этим можно подождать.

Рядом со шлюпкой струится прозрачный ручеек; в запасе у меня достаточно пищевых концентратов, а когда заработают гидропонные резервуары, появятся свежие фрукты, овощи и дрожжевые белки.

Казалось, выжить очень легко.

Придя к такой мысли, я совершил первую вылазку. Местное солнце было похоже на малиновый мячик и давало света не намного больше, чем полная луна на земле. Шлюпка покоилась на лугу с темной травой, по которой было очень приятно ступать. В направлении, которое я счел южным, луг плавно спускался к озеру с водой чернильного цвета, игравшей рубиновыми отблесками. С другой стороны луг окаймляли высокие стебли бледно-розовой растительности — с некоторой натяжкой их можно было назвать деревьями.

За «деревьями» темнели холмы, которые, возможно, переходили в горный хребет. Рассеянный красноватый свет позволял отчетливо видеть только в радиусе нескольких сот ярдов.

Казалось, покой и уединенность безраздельно царят в этом краю. Легкий ветерок, шелестевший над лугом, доносил неведомые ароматы и шепот волн.

Только неуверенность в завтрашнем дне омрачала мое существование.

Я собрал гидропонные резервуары и высадил рассаду. Отныне мне не грозят голод и жажда. Озеро, с виду спокойное и мирное, так и манило искупаться, но рисковать не стоило; неизвестно, кто скрывается в его глубине. Может быть, со временем я построю небольшую лодку.

Хотя причин для опасений пока не было — я не заметил никакой живности: ни рыб, ни птиц, ни даже насекомых. Мир абсолютной тишины и покоя, нарушаемых лишь шепотом волн.

Малиновое солнце застыло в небе. Я несколько раз засыпал и просыпался, пока не заметил, что оно медленно клонится к западу. После такого долгого дня какой непроглядной и бесконечной покажется ночь!

Я послал четыре серии сигналов SOS: их непременно примет какая-нибудь станция.

Моим единственным оружием было мачете, и я не рисковал отходить далеко от шлюпки, но сегодня — если можно так выразиться — я призвал всю свою отвагу и обошел озеро. Деревья походили на высокие гибкие побеги бамбука. Они выстроились вдоль озера, словно много лет назад были посажены рукой неведомого садовника. Я решил, что в привычном освещении листья к почки покажутся серебристыми. Тонкие стволы клонились под ветром, отливая малиновым с пурпурными отсветами, — чарующая и восхитительная картина, единственным зрителем которой был я.

Говорит, красота воспринимается ярче в присутствии других людей: между ними возникает некая связь, обостряющая восприятие. О, да, когда я шел со аллее багряных деревьев у озера, и за моей спиной сияло малиновое солнце, компания бы мне не помешала. Но тогда, как мне показалось, исчезли бы покой и радость прогулки по заброшенному парку.

Озеро имело форму бокала, и там, где оно сужалось, на противоположном берегу стояла моя спасательная шлюпка. Я присел под кустом, который не переставая кивал черными и красными цветами.

Озеро покрывала легкая рябь, и ветер напевал тихую мелодию.

Я поднялся и продолжил свой путь.