Языковеды, востоковеды, историки

Первой книгой, вышедшей под именем Волошинова, стал «Фрейдизм» (1927); до того на ту же тему была опубликована статья «По ту сторону социального». Вышеупомянутая характеристика взгляда «Бахтина (Волошинова)» на психоанализ в энциклопедической статье (автор М. Н. Эпштейн) мало соответствует тому, что написано в этих работах. Идеи психоанализа, выдвинутые З. Фрейдом, не используются для борьбы с чем-либо, а, наоборот, подвергнуты уничтожающей критике. Вот итоговый вывод: «Психоанализ – широкое, по-своему глубоко продуманное, органически единое учение, неразрывно связанное с основными предпосылками классового сознания современной европейской буржуазии. Психоанализ плоть от плоти, кровь от крови разлагающейся буржуазной идеологии… Марксистские апологии фрейдизма, решая свою безнадежную задачу соединить несоединимое, принуждены разрывать это органическое единство (пусть и больного организма), вырывать из него отдельные элементы и мотивы, которые вне целого видоизменяют или теряют свой смысл». Всячески подчеркивается полная несовместимость фрейдизма с марксизмом. При этом книга довольно ярко написана (пожалуй, ярче, чем «Марксизм и философия языка»), а среди критических замечаний фрейдизму немало серьезных и обоснованных. В 20-е гг. в СССР, в том числе среди марксистов, шли споры о фрейдизме, у психоанализа были и защитники, даже среди партийного руководства (Л. Д. Троцкий), но с конца 20-х гг. точка зрения, может быть, ярче всего обоснованная Волошиновым, стала (без какого-либо его участия) официальной. Книгу, впрочем, скоро забыли. Когда в 50-е гг. Бахтин посоветовал ее прочесть одной из преподавательниц Саранского пединститута, где тогда работал, она с трудом ее нашла у книголюба.

Но наиболее существенна вторая и последняя книга, изданная как книга В. Н. Волошинова – «Марксизм и философия языка». Книга вышла в Ленинграде в начале 1929 г. (упомянутое в библиографии к статье Якобсона ее издание 1930 г. было уже вторым, потом на родине она не переиздавалась до 1993 г.). О марксизме в ней говорится довольно много, но больше в ее первой, наиболее теоретичной части из трех. А далее речь идет в основном совсем о другом: о том, как наука о языке неправильно подходит к своему предмету, и о том, как надо к нему подходить. Книга в большей части – не марксистская, хотя иногда опирается на идеи марксизма (в меньшей степени, чем «Фрейдизм»), но и не антимарксистская, как сейчас иногда ее пытаются представить. Просто тема ее иная.

Уже в нескольких очерках мне приходится касаться скучных для не лингвиста материй, которые историки науки теперь на ученом языке именуют сменой научных парадигм в языкознании начала ХХ в. Но все-таки хочется хоть как-то показать, о чем спорили и чем жили мои «герои» – лингвисты. А тут это особенно важно, поскольку концепция Волошинова в отличие от многих других не вписывалась в рамки той эпохи.

Наука о языке XIX в. считала, что единственный достойный предмет изучения – это история языков, выяснение того, какие звуки и слова новых языков восходят к каким звукам и словам древних, а то и «доисторических» языков. Отдельные изолированные факты ее интересовали больше, чем теории. Ученые первой половины ХХ в., идеи которых впервые строго сформулировал знаменитый швейцарский лингвист Ф. де Соссюр (его книга вышла посмертно в 1916 г.), наоборот, отстаивали понимание языка как системы (структуры), где все взаимосвязано, строили разнообразные теории и обратили главное внимание на современные языки. Подходы персонажей моей книги бывали самыми разными. Одни из них приняли и развивали новые идеи и подходы: Е. Д. Поливанов, Н. Ф. Яковлев, П. С. Кузнецов, отчасти Н. Н. Дурново. Другие стояли на старых позициях, при этом могли симпатизировать новому, как Д. Н. Ушаков, или не одобрять его, как А. М. Селищев. Третьи пытались совместить старое и новое, как Р. О. Шор. Наконец, можно было не стоять на месте, но идти не вперед, а куда-то вбок, в сторону от науки, так поступал Н. Я. Марр. И лишь у Волошинова отвергалась и старая, и новая наука, но при этом в отличие от марризма высказывались оригинальные, хотя и нечетко сформулированные идеи, где-то предвосхищавшие последующее развитие лингвистики. Некоторое сходство с данной книгой имеют, пожалуй, еще некоторые идеи В. И. Абаева.