Языковеды, востоковеды, историки

Члену-корреспонденту противостояли опытные мастера своего дела, в отличие от сменивших их в 1937 г. мясников предпочитавшие не физические, а психологические методы. Они умело сочиняли страшную сказку про «Российскую национальную партию» (так в конце концов назвали «фашистскую организацию»), помещая «контрреволюционную деятельность» в контекст реальных событий, встреч, знакомств. Якобсон один раз прислал учителю письмо и деньги через сотрудника чехословацкой миссии в Москве, его иногда приглашали в миссию – «агентурные связи». Виднейший французский славист А. Мазон, будучи в Москве, заходил домой к Дурново – «получение заданий». Дурново привез в СССР евразийские сочинения Трубецкого и давал их читать – «контрреволюционная пропаганда». А вечера у Сперанского (отделавшегося благодаря хлопотам брата – кремлевского педиатра – исключением из Академии и условным приговором) – «конспиративные собрания». Отмечу, что всем «делом славистов» непосредственно руководил заместитель начальника Секретно-политического отдела ОГПУ Генрих Самойлович Люшков, дальнейшая судьба которого любопытна. В июне 1938 г. Люшков, к тому времени начальник Управления НКВД по Дальневосточному краю, перебежит к японцам, выдаст им всю известную ему информацию, затем возглавит, по некоторым данным, подготовку неудавшегося покушения на И. В. Сталина и будет убит новыми хозяевами в дни капитуляции Японии в 1945 г.

Сопротивляться подобным людям «большой ребенок» не мог, как и его сын. Они подписали все, а списки знакомых, которые их заставили написать, стали основой для дальнейших арестов. В январе – марте 1934 г. были арестованы В. В. Виноградов, В. Н. Сидоров, Г. А. Ильинский, А. М. Селищев и ряд других русистов и славистов. Некоторые из них вели себя на следствии совершенно иначе, особенно Селищев, ни в чем не признавшийся. Впрочем, из числа кандидатов на арест исключили всех, кто имел неславянские фамилии (в том числе повезло Р. И. Аванесову), а Д. Н. Ушакова, вероятнее всего, спас словарь, которому придавалось большое значение. И в стороне остались все лица, не упомянутые отцом и сыном, в том числе П. С. Кузнецов и А. А. Реформатский.

Когда Дурново арестовали, находившееся в работе второе издание «Повторительной грамматики» было выброшено в корзину, но В. Н. Сидоров, арестованный на полтора месяца позже, успел спасти готовую рукопись книги, не изъятую и оставшуюся у него дома. Как свидетельствует ученица Сидорова С. Н. Борунова, рукопись хранилась у Сидорова, потом у И. С. Ильинской, потом у М. В. Панова, русисты использовали ее для работ, но так и не издали. А после смерти Панова в 2001 г. ее не нашли. «Рукописи горят» и в наши дни.

Но Сидоров, как и Виноградов, Селищев и ряд других ученых, выжили и вернулись к работе. А про Николая Николаевича осторожный Аванесов скажет в 70-е гг.: «уехал из Москвы в конце 1933 г. (с тех пор его мы не видали)». Из людей его круга последней видела Дурново, вероятно, жена В. В. Виноградова, ходившая на Лубянку на свидание к мужу перед его отправкой в ссылку. В коридоре она случайно увидела, как вели Дурново, о чем позже вспоминала: «Он был небрит, оброс бородой, произвел на меня тяжелое впечатление».

Это было, видимо, в начале апреля 1934 г. К тому времени дело уже было закрыто. В обвинительном заключении, в частности, написано: «Существовала разветвленная контрреволюционная национал-фашистская организация, именовавшаяся “Российская национальная партия”, ставившая своей целью свержение Советской власти и установление в стране фашистской диктатуры. “Российская национальная партия” объединяла в своих рядах различные националистические элементы для борьбы с Советской властью. Контрреволюционная организация НРП была создана по прямым указаниям заграничного русского фашистского центра, возглавляемого князем Н. С. Трубецким, Якобсоном, Богатыревым и другими. Оформление организации относится к первой половине 1930 г., после возвращения из-за границы и переезда в Москву профессора Дурново Николая Николаевича». Перечислялся «политический центр» «партии» из девяти человек, включая Н. Н. Дурново. Отметим, что четверо из этой девятки, включая великого ученого В. И. Вернадского, вообще не были арестованы, а «руководитель фашистского центра» П. Г. Богатырев в 1940 г. вернулся в СССР, где ему подобные обвинения не предъявлялись.